«Черт».

Стиснув зубы, Айна снова призвала свои хитроны. Они не спешили отвечать, а вокруг ее талии обвивалось все больше корней.

– Опять ты?

Айна подняла голову, услышав звучный и мягкий голос, словно позолоченный, как и доспехи гвардейца. Он подошел к ней и снял шлем в форме волчьей головы, а его гладкие золотистые волосы упали на плечи. Айна скривила губы при виде Аранеля – самого молодого члена королевской гвардии Кирноса.

– Неужели ты не можешь меня отпустить? – взмолилась Айна, извиваясь в путах корней. – Мне больно!

Карие глаза Аранеля сузились.

– Я не позволю тебе одурачить меня дважды!

– Ладно. Уверена, Торанический Закон вознаградит тебя за то, что ты переломал мне кости.

Гвардеец побледнел, и Айна смогла вздохнуть свободнее. Как и большинство майани, с которыми сталкивалась девушка, Аранель ничего так не боялся, как перспективы замедления вращения его души. А запугивание, как она усвоила за четырнадцать лет жизни в Мэлине, позволяло легко манипулировать людьми.

– Ты арестована, – сказал Аранель. – За саботаж вознесения наследной принцессы Хималии.

От торжественного выражения его лица Айне захотелось врезать по этой тупой физиономии. Она бы так и сделала, если бы он не был так чертовски хорош в ченнелинге. Даже сейчас она подозревала, что Аранель сдерживается, чтобы не причинить ей боль, что делало данную ситуацию еще более унизительной.

Без хитронов Айна смогла бы победить его в битве. Но с ними у девушки не было шансов. Она не могла ни напасть, ни освободиться от пут. Единственное, что ей оставалось, – это позволить ему вести ее через золотой лес.

Айна опустилась на стул и уставилась на знакомые стены кирносийской кордегардии. Аранель ходил по комнате в своем изящно колышущемся плаще, запирая двери и закрывая окна в тщетной попытке придать аресту более серьезный вид.

– Мне придется тебя обыскать, – сказал Аранель и провел большим пальцем по своей кейзе.

Айна напряглась, когда ее охватили потоки энергии, теплой, зеленой и тошнотворно яркой. Это тревожное, но родное ощущение, когда так прикасаешься к чужим хитронам и чувствуешь чужую душу. Раньше Айна ощущала только душу своей матери, наполненную холодным гневом, от которого содрогалось тело. Но душа Аранеля бурлила искренностью и свежестью тысячи ростков травы, пробивающихся из-под земли. Когда он ослабил ченнелинг и его хитроны исчезли, Айна расслабилась.

– Что это такое? – Аранель открыл мешочек, конфискованный у Айны. Он достал обломки фигурок и держал их так, словно они могли взорваться. – Это боеприпасы?

– Не трогай их! – огрызнулась Айна. – Это… Это досталось мне от мамы.

Аранель опустил мешочек на землю:

– Скоро прибудет командир. Если ты будешь хорошо себя вести, он может проявить милосердие при вынесении приговора.

Командир проявит милосердие независимо от того, будет ли она вести себя хорошо или нет. Айна отвернулась от Аранеля и окинула взглядом стену, на которой висели листы пергамента: списки запрещенных предметов, включая нелицензированное оружие, наркотики и кровь мегарии, а также объявление о розыске членов печально известной повстанческой группировки под названием «Балансиры».

Айна пробежалась глазами по портретам балансиров и остановилась на портрете женщины с огненно-рыжими волосами и взглядом, который будто прожигал насквозь. В объявлении говорилось, что ее зовут Зенира и она лидер балансиров.

– Ты закончишь, как они, таким же разбойником, если не будешь осторожна. – В комнату вошел высокий мужчина.

Аранель подпрыгнул при виде своего командира, даже Айна была поражена. Он отворил дверь с помощью ченнелинга, и никто из них этого не заметил.