Мэлини ничего не ответил, и Аранель попытался снова:

– Что привело тебя в этот лес? Он довольно… неплодороден, да?

Лицо юноши исказилось.

– Я ищу вождя своего клана. Ты видел кого-нибудь в таком же жилете, как у меня?

– Извини, не видел.

Аранель только теперь обратил внимание на кожаный жилет незнакомца. На нем были две линии облупившейся синей краски, явно повторявшие узор на щеках.

– Что это за клан? – спросил Аранель.

– Канджаллен. Последний независимый клан в этом царстве.

Канджаллен. Ну конечно, Аранель встречал это название в древних писаниях. Оно означало «вечные слезы». Мрачный символ, хоть и объясняющий столь неприглядную раскраску лица.

– Было бы неплохо узнать и твое имя, – сказал Аранель, и юноша бросил на него убийственный взгляд. Аранель ответил ему улыбкой, настолько приятной, насколько ему это удалось.

– Мейзан, – наконец произнес мэлини.

«„Несчастная судьба“, – перевел Аранель. – Но, полагаю, подходящая. Мейзан из Канджаллена. Какое мрачное имя».

– Итак, Мейзан, – проговорил Аранель, привыкая к тому, как звучит имя мэлини, – если ты действительно не хотел меня спасать, почему ты не дал обезьяне причинить мне вред? Ты мог бы позволить ей…

– Растерзать тебя? – Мейзан толкнул Аранеля, заставляя того идти быстрее. – Тогда от тебя было бы мало толку. – Его темные глаза сузились. – Ты не знаешь, на что способен яд капизеров. Ты новобранец?

– Я… я здесь не так давно.

Аранель даже не знал, что эти обезьяны, эти капизеры, ядовиты. Просто чудо, что он остался невредим. И еще бо́льшим чудом будет, если он переживет гнев Мейзана, когда они выберутся из леса и выяснится, что Аранель не имеет ни малейшего представления о том, где находится убежище балансиров.

Потому что, даже если Мейзан выглядел нормально, его душа вращалась в обратном направлении. Он, несомненно, причинит Аранелю такую же боль, как и тому капизеру.

«Но я заслужил это», – подумал Аранель, и все его нутро сжалось. Даже если по ошибке, он причинил вред двум живым существам. Возможно, даже убил их.

Аранель не хотел ничего больше, чем освободиться от оков, бежать из этого проклятого леса и вернуться в Кирнос, чтобы принять горячую ванну. Однако он не мог рисковать, снова призывая свои хитроны.

Краем глаза наблюдая за мускулистой фигурой похитителя, Аранель подозревал, что ему не поздоровится, если дело дойдет до физической схватки. Они одинаково сложены, Мейзан, пожалуй, был на несколько сантиметров выше. У него на бедре висел изогнутый меч, а к икрам было пристегнуто несколько ножей, в то время как Аранель не имел при себе ничего, чем можно защититься.

«Конечно, ему и в голову не придет использовать эти ножи против меня, – успокаивал себя Аранель. – Скорее всего, они предназначены для охоты. А на мече он, наверное, летает».

По мере того как время шло, его оптимизм угасал.

Аранель ненавидел это царство. Это была сильная эмоция – ненависть, – которую он редко испытывал в Майане. Но Мэлин был невыносим, и Мейзан не лучше.

Аранель сглотнул, надеясь, что это успокоит пересохшее горло. Ощущение было такое, будто кто-то провел по нему наждачной бумагой, однако это ничуть не помогло. Плечи болели от неестественного положения, в котором его сковал Мейзан.

– Может… мы передохнем? – прохрипел Аранель, проигнорировав враждебный взгляд, который, казалось, был естественной реакцией Мейзана на все. Поначалу это нервировало майани, но после пяти часов у него выработался иммунитет. – Мне нужна вода. Мне нужна…

– Что тебе действительно нужно, – сказал Мейзан, – так это прекратить свое чертово нытье. Если это слишком, то тебе следовало бы уползти в свое царство, когда была такая возможность.