К счастью для меня, Сабрина унаследовала от отца талант и любовь к кулинарии и поэтому, когда речь шла о покупке и готовке, она вставала у руля. Я подмечала, наблюдала и училась, как у нее, так у других покупательниц. Этот новый мир творчества, который все эти годы я обходила стороной, приводил меня в восторг.

Мы быстро поняли, что лавочники признают только одну манеру общения с покупателем: усвой ее – и все пройдет без сучка и задоринки. Правила хорошего тона предписывают покупателю с порога приветствовать хозяина магазина вежливым «месье» или «мадам». И не дай Бог забыться – встретят таким ледяным взглядом, обольют таким презрением, что хоть беги. Этот урок я получила одним великолепным свежим утром, когда по глупости пыталась переделать тысячу дел до полудня, пока не началась работа. Не поздороваться – величайшая грубость, и, если невежа зашел в магазин, хозяин имеет полное право проявить к тому полное равнодушие.

В Америке не принято приветствовать ни хозяина, ни персонал – более того, вздумай вы с порога их поприветствовать, вас сочтут назойливым. В Америке куда больше «личного пространства», да Америка и сама больше. В Париже, где на счету каждый сантиметр, никто из лавочников не будет терять драгоценный сантиметр впустую, и поэтому парижская жизнь более скученная, тесная, если не сказать интимная.

Мы усвоили, что в Париже люди очень официальны. Здесь недостаточно дружеского, но небрежного «бонжура», как, допустим, «привета» в Америке. Один лишь «бонжур» – невежливость и бестактность, а то и грубость. Полагается сказать «бонжур, мадам», «бонжур, месье». Когда выходите из магазина, от вас ждут «до свидания», словно вы были в гостях. Впрочем, строго говоря, так оно и есть – хозяева живут этажом выше или в задних комнатах своей лавки.

Мне очень полюбился этот обмен учтивостями. Я всегда почитала приветливость и радушие обязательными условиями общения. Не в пример типам из в кафе «КБ», большинство лавочников добрели, когда их приветствовали, как принято. Так завязались некоторые из наших новых парижских знакомств.

Здесь-то и кроется разница между нами. В отличие от Америки, поход за покупками в Париже строится исключительно на личных отношениях. В Америке за продуктами часто ходят в огромные супермаркеты – скоренько выбрал товар, швырнул в тележку и тут же расплатился, а кто вокруг, что вокруг – не важно. Самообслуживание принято даже в таких больших городах, как Нью-Йорк, где жители отовариваются на ближайших продовольственных рынках: покупатель кладет товар на прилавок, спешно его оплачивает и бежит дальше – а как же иначе, ведь другие ждут.

Покупка продуктов на улице Мучеников – совсем другое дело. Во-первых, здешнему покупателю плевать на того, кто стоит за ним в очереди – стой хоть до ночи, ему все равно. Покупатель полностью завладевает вниманием продавца. Забыв о времени, он расспрашивает, пробует, заводит разговоры о погоде, справляется о здоровье семьи продавца… Другими словами, выбирает не спеша и со вкусом. Здесь царит культ еды, и люди не смеют оскорбить продавца излишней торопливостью. Покупают добросовестно и с оглядкой, выясняют всю подноготную товара. Откуда он? Да когда завезли? Да с какой фермы? Да из какого региона? Да какая семья владеет фермой? И соблюдают ли на ней семейные традиции или продали ферму, а если так, в рот никогда не возьмут ни их мяса, ни их рыбы. Когда я слушала эти разговоры, мне казалось, что покупательница – а большинство из них женщины – не продукты выбирают, а решают, кого бы им усыновить. Очередь терпеливо ждет. Потому что каждый знает, что стоит ему подойти к прилавку, как настанет его звездный час..