Очевидная самобытность кредитования государства была отмечена отечественными учеными уже в первой половине XIX века. М.Ф.Орлов писал, что «кредит публичный, или государственный, и кредит частный, кроме имени и цели имеют мало подобия»19. А. Залшупин полагал, что «государственный кредит ничего общего, кроме одного названия, с частным кредитом вообще не имеет»20.

Среди специфических черт государственных заимствований называются приоритет публичной власти в финансовых отношениях, связанных с государственным долгом; невозможность юридического принуждения государства к уплате долгов (за исключением международно-правовых санкций); отсутствие, как правило, специального обеспечения долга; непроизводительный, с экономической точки зрения, характер; источник погашения. Нормы, регулирующие отношения государственного займа, содержатся в различных отраслях законодательства, в связи с чем положения гражданского права невозможно применять вне совокупности с иными нормами. Учитывая, что приоритет применения нормативно-правового акта определяется из отраслевой принадлежности правоотношений, выступающих объектом правового регулирования, чрезвычайно важно точно определить в каких случаях вопросы государственного займа регулируются публичным, а в каких частным правом.

В советском финансовом праве признавалось, что основу государственного кредита составляли отношения займа. Однако при этом положения Гражданского кодекса РСФСР о займе на него не распространялись. По господствующей доктрине отношения, возникающие в связи с организацией и осуществлением операций в области государственного кредита, считались отличными от отношений, возникающих в договоре займа, регулируемых гражданским правом, поскольку размер, условия займа определялись, изменялись самим дебитором – государством. В связи с этим государственный кредит был отнесен к финансово-правовым институтам21.

Подобный подход культивируется в финансовом праве и по сей день. Так, в одном из широко используемых учебных пособий под редакцией Н.И. Химичевой делается вывод, что отличительные черты частного и государственного кредита служат дополнительным обоснованием теоретического вывода о самостоятельности финансово-правового института государственного (муниципального) кредита22.

Пытаясь обосновать свое мнение, еще один сторонник рассматриваемой концепции А.Д.Селюков, пишет, например, что основанием «позволяющим включать совокупность правовых норм по поводу государственного или муниципального займа … в структуру финансового права есть то, что деньги переходят к государству или муниципалитетам. А это уже компетенция финансового права… Также надо учитывать, что погашение долга по государственным и муниципальным заимствованиям осуществляется, как правило, за счет бюджетных средств, планируемых ежегодно в законе о бюджете»23.

Далее А.Д. Селюков соотносит финансово-правовое и гражданско-правовое регулирование рассматриваемых отношений: «Что касается непосредственного оформления отношений между кредиторами и должниками государственного или муниципального долга, то к ним применяются договоры гражданско-правового характера. При этом содержание данных договоров, как правило, включает элементы публично-правового характера, в том числе цели, предмет договоров, субъектный состав, процедурные вопросы и др.»24.

Оставим за рамками критики формулировки автора, а обратим внимание на главную, на наш взгляд, ошибку – мысль о превалирующем характере финансового права в отношениях государственного займа и лишь гражданско-правовой форме соответствующих договоров. С попытками ряда ученых включать все отношения государственного займа в систему финансового права согласиться нельзя.