Еще одним из интереснейших вопросов, относящихся к проблеме истины, является вопрос о связи категории истины с терминами «достоверный» и «вероятный». Очень часто в литературе по логике не проводят различия между этими понятиями, а во многих случаях наблюдается даже отождествление достоверности с абсолютной истиной и противопоставление вероятности истине[35].

Между тем такой подход представляется не совсем правильным. Г.А. Геворкян полагает, что достоверным знание можно признать тогда, когда у нас имеется полное основание утверждать, что его истинность окончательно установлена, таковое не нуждается в дальнейшем обосновании, и потому у нас присутствует полная субъективная уверенность, убежденность в нем. Соответственно знание вероятно, когда у нас имеется не полное, а только некоторое основание считать его истинным, так что оно нуждается в последующем доказательстве, и потому вызывает в нас определенную уверенность, но мы готовы к тому, что эта уверенность не оправдается[36]. Как видим, автор исходит из концепции трактующей истину как движение к более достоверному знанию, из отрицания того, что вероятность есть заблуждение или ложь. И это совершенно справедливо, поскольку заблуждение суть ложное знание, принимаемое за истинное, а ложь – преднамеренное возведение заведомо неправильных суждений в истинные[37], тогда как вероятность представляет собой недостаточную доказанность положений, которые вполне могут быть истинными. Однако в определении Г.А. Геворкяна не просматривается отличие истины и достоверности, непонятно почему окончательную установленность истинности знания нельзя назвать истиной. В связи с этим следует присоединиться к мнению философов, уточняющих первое положение Г.А. Геворкяна, формулирующих его следующим образом: знание достоверно, когда у нас имеется полное основание утверждать, что истинность такового установлена в главном, в основном[38].

Затронув вопрос об истине и ее характере в гносеологическом плане, то есть в русле учения о всеобщем в познавательной деятельности человека, которое не акцентирует внимание на том какова сама эта деятельность (повседневная, научная, специализированная, профессиональная), раскроем вопрос о типах знания, видах познания и соответственно о видах истины.

Все познание, если взять его в перспективе, в определенной степени складывается из множества частных познавательных процессов, каждый из которых направлен на изучение какого-то конкретного объекта, того или иного промежутка действительности. Так идет выделение в отдельные отрасли накопленной информации, формируется своеобразный предмет исследования, вычленяются органические связи, имеющиеся в данной познавательной области. Это выделение обусловлено сознанием людей, социальной практикой, культурно-историческим развитием и в конечном счете ведет к результатам, не вписывающимся в рамки чисто философского знания, но относящимся к отдельному виду познавательного процесса. Каким же образом это происходит?

Всякому формированию стройной системы научно-теоретического знания предшествует длительная по времени стадия первоначального накопления опыта, представлений о мире. Специфической чертой этой стадии является приобретение субъектом неспециализированных сведений, получение обыденного опыта на основе «живого созерцания» как итога реализации познавательных способностей человека, которые связаны с органами чувств. С помощью последних человек имеет возможность без особых усилий, непроизвольно воспринимать внешнюю среду такой, как она есть, обретать минимум объективной первичной информации об объектах. Одновременно повседневное знание находит свое выражение в простом естественном общении. Оно не нуждается в построении сложных языковых образований, ему не требуется обязательная письменная форма. Теоретизированность здесь практически не применима, степень зрелости применяемых методов и средств крайне низка и зависима от элементарных потребностей