Впервые Миша видел ее полностью. И впервые он увидел на ней шрамы. Первым чувством было негодование: «Кто мог такое сделать?» Ответ в его голове появился мгновенно и обескуражил: «Как? Федор избивает свою жену? Как такое может быть, ведь они выглядят на людях счастливой парой, хотя эта ситуация вечером…». Страх сменился на гнев к Федору и сочувствие к Гаянэ. В лавине мыслей, стремительно несшихся в его голове, предстали воспоминания, как Гаянэ с Лилит приходили вечерами к нему в гости и засиживались до утра. «Слишком часто для простой вежливости. Она… бежала из дому, когда Федор приходил пьяным».

Гаянэ была уже совсем рядом. Прижав руки к груди, она, словно, искала защиты и хотела, чтобы Михаил ее обнял. Миша машинально взял ее за руку, как будто проверял пульс и обнял. Не успев понять, он уже стоял перед ней, сидящей на кровати, и помогал ей снять с себя китель.

Он сделал всё осторожно, как в Ленинграде, когда с ним еще была Маша, и он еще казался себе счастливым человеком. Сейчас смотря на жену друга, Миша впервые заметил небольшой шрам над ее верхней бровью. На его немой вопрос последовал ответ: «От бутылки». Гаянэ прекрасно понимала, что Миша – очередной бестолковый ухажёр, он будет просто любить ее тело и не причинит ей вреда. Она знала себе цену, но и жить в таком браке она уже не могла. Она просто искала хотя бы временного счастья и безопасности.

– Нам надо быть вместе. Я завтра же подам на развод. Пьянства Федора мне уже надоели. Ты же подскажешь, как нам развестись, чтобы не бросить тень друг на друга?

В голове Миши продолжали роиться мысли. Он возьмет её к себе и поможет с разводом. Смотря на улыбку, прокурор не мог поверить себе, что такая женщина может быть им довольна. Но мурашки и блеск в глазах коньячного цвета говорили о том, что женщине хорошо. Она тихонько стонала и тонула в его любви. А он просто чувствовал её счастье.

***

Александр сидел и ждал Мишу. Десять минут, пятнадцать. Да сколько же можно?! Конце концов, сам пошел разбудить друзей. Вначале он зашел к Фёдо-ру. Тот лежал мертвецки пьяным на тахте, в одной комнате со своей дочерью.

Антошевский, будучи «на взводе» не заметил отсутствие Гаянэ. Он ударил друга по лицу, пытаясь разбудить, но результата не последовало. Наконец, он стащил Федора на пол и, уперев спиной в тахту, начал бить его по щекам.

– Отстань, Гаянэ! Дай поспать, – сказал сонный Фёдор, не открывая глаз. – Что тебе опять не нравится?

– Федор, это я. Товарищ Тарасов, немедленно встаньте перед старшим по званию, – командирским голосом приказал Александр.

– А вот и не встану. Я не в казарме, – сказал Федор, открыв глаза, и увидел друга.

– Вставай, я тебе говорю! Вставай сейчас же!

– Кто ты такой, чтобы мне приказывать?

– Вставай, Родина зовет.

Заспанный Фёдор посмотрел на Александра с неудовольствием. Он встал и сел на тахту и укрылся пледом.

– Что, что случилось? Война? – спросил Фёдор, растерянно шаря руками по постели.

– Федя, собирайся. Я жду тебя с Максимом в столовой.

Мужчины переглянулись. Александр развернулся и пошел к лестнице. Едва он подошел к двери, из нее вышел Миша, оправляя мундир.

– Чем ты занимался битые полчаса? – сказал Александр и скользнул взглядом в комнату, где лежала Гаянэ прикрытая простынёй. – Ладно, это уже не важно. Иди в машину, я пойду разбудить Макса.

– Ты хотя бы разбудил Федора?

– Не поверишь, да.

Михаил улыбнулся другу и ушел в комнату. Гаянэ с любопытством смотрела на своего любовника. Он присел рядом, Гаянэ почувствовала, что произошло ужасное.

– Послушай, Гаянэ, тебе надо ехать в Москву. Не переживай, всё будет хо-рошо. Можешь жить у меня. Комнату для Лилит и, может, для Бориса, найдем.