Теперь он разглядывал стоящий внизу стол, сидя за которым они вчера говорили.

– Откуда ты знаешь, что это я, а не, например, Максим? – спросил Александр.

– Узнал твои шаги. И немного логики. Макс вернулся из Финляндии, и вчера стал мужем. Он не упустит ни минуты, чтобы побыть вместе с Настей. Федор тоже не походит. Он настолько ленивый и недисциплинированный, что никогда не встанет так рано. Он и сейчас лежит пьяный, я сам затаскивал его на кровать. И как его до сих пор терпят в Генштабе?..

– Ты прав, Миша, – задумчиво сказал Александр, прикуривая сигарету.

– Не знал, что ты куришь. Ты говорил, что не хочешь показывать сыну вредных привычек.

– В общем и целом не курю. Только в особых случаях, – сказал Александр, предлагая Михаилу сигарету.

– Ты переживаешь, за Борю? Ты обвиняешь себя за смерть Юлии, и поэтому не хочешь, чтобы он погиб в войне. Грядущей и неизбежной войне с фашистами.

Александр погасил сигарету, обнял своего друга и посмотрел ему в глаза.

– Откуда ты это всё знаешь?

– Ты хорошо знаешь, как я живу. Бывают моменты, когда я просто сижу и думаю, как я бы себя повел в разных ситуациях. И знаешь что? Я бы не справился, как ты, после смерти жены. Все сердце ты отдал Борису, – ответил другу прокурор, скрывая небольшую ложь.

Глаза его вдруг стали серыми и усталыми. Александр посмотрел на него с незнакомым чувством вины.

– Я не хотел, чтобы сейчас, после всего этого, Боря чувствовал себе одиноко. Ну, да «семейная история», то есть отец. Я его ненавидел в детстве, и ненавижу сейчас еще больше.

– Понимаю тебя…

– О чем ты?

– Про отца.

– В каком смысле?

– Тоже его ненавижу.

– Ты, своего отца? Серьезно? Я всегда завидовал, что у тебя есть отец. Он такой добрый и хороший. Всегда, когда он был у тебя, или я приезжал в Уфу, он хорошо меня встречал.

– Ты много видел меня без одежды?

– Да, много раз.

– А помнишь шрамы на ноге?

– Ну да, у тебя на левой ноге очень большой шрам…

– Это было одним из его наказаний. За что? За это что опоздал на 4 минуты на урок верховой езды. Папа хотел идеального сына, а вышло то, что вышло. Бестолковый мешок костей. Не надо было забирать меня из коммуналки… Так странно: такие близкие чужие люди и такой далёкий близкий человек.

– Прости, друг. Я ничего этого не видел и не мог догадаться. Твой папа казался идеальным. Значит, он играл любовь к тебе только когда мы приходили?

– В нем как будто уживаются два человека. Для меня он совсем другой, чем для других, – сказал Миша, нервно играя часами с треснувшим стеклом. – На кой черт он дал мне их?! Отцовское чувство в нём что ли проснулось? И, что? Он сейчас начнёт мне подарки дарить? Ха! Я от него ничего уже не хочу. Пусть лишь оставит меня в покое. Сколько лет я был для него никем, а я, как каждый ребёнок, хотел только внимания от него. Мои друзья могли нормально с отцами проводить время, а что получил я? Может, эти убийственные тренировки и были нашим совместным проведением времени? А сейчас, он подарил мне эти дурацкие часы. Спасибо! Вернул мне подарок, который я сам ему подарил на день рождения. Час назад они упали с тумбочки, и я почувствовал, что что-то случилось. Обошел целый дом и сад. И знаешь что? Кроме звука сирен и самолетов ничего не слышал. Зачем мне его часы? Неужели решил помириться со мной? Так не я это войну начинал. Пусть разбирается в себе.

– Зачем ты так про отца?.. Война… Что-то много ее стало в наших разговорах. Может быть, ты подумал о войне из-за нашего разговора? – усомнился Александр, глядя на припаркованную машину и калитку в заборе.

– Нет. То, что мы обсуждали сегодня, это обычная тема на моей работе. Я там каждый день слышу одно и то же. Я уже привык к этому.