Вот чего большевики и вправду довольно профессионально умели делать – так это разве что довольно делово и умело разваливать действующую армию, а больше ничего уж на деле практического в их действиях никогда вовсе-то нисколько и не наблюдалось.

Войну СССР, действительно, выиграл во всем, что называется, вопреки их воле и всяческим их весьма так небесталанным умениям, стараниям, апломбу, логическому анализу, всецело свойственному их и впрямь насквозь прожженному идеологией скользкому и осклизлому интеллекту.

34

Но и чего, собственно, с этого!

Весь тот еще изначально свободный от любых форм социализма мир должен был коленопреклоненно рукоплескать могучей силе русского оружия…

Поскольку это как раз те самые российские штыки уже дважды спасали Европу от совершенно попросту неминуемого ее дальнейшего закабаления под тяжкой пятой бессердечно грубого немецкого сапога.

Если бы не Россия, ставшая непреодолимой преградой на пути немецкой военной машины, германский Рейх овладел бы всем Евразийским материком, и вся его безмерно гигантская территория на довольно продолжительный срок всенепременно бы стала именно его тевтонски твердолобо полноценной вотчиной.

Русские мечи, а после штыки не раз уж спасали Европу ото всех ее могучих врагов – от татаро-монголов, османской империи Наполеоновской Франции, германского владычества, пожаров революций, ну а ответом была одна только та одноцветно черная и непочтительная неблагодарность…

Вот как вполне справедливо пишет об этом Леонид Ляшенко в его книге «Александр II, или История трех одиночеств».

«Каждый раз при крупных внешнеполитических успехах России ее сначала благодарили и превозносили, а затем начинали считать наследницей того тирана, которого она сокрушила. Так было и со Швецией в начале XVIII века, и с Османской империей в конце XVIII – начале XIX веков, и с Наполеоном Бонапартом в 1812—1816 годах».

35

А теперь, значится, и свои (яростно сражаясь за честь собственного усыпанного звездами мундира) российское войско чествовать ну никак ведь добром явно нисколько не желают.

А потому нам и следует ко всему этому их постепенно вот попросту до чего только безоговорочно принудить, а то они без малейшей в том тени стеснения обязательно и далее продолжат все то свое тупое и донельзя злорадно властное более чем беззастенчиво цедить и цедить…

Не в почете у них грязная, пахнущая разрытой землей окопная правда, им-то на все всенепременно надо было навести сущий глянец показного (главное, заразного) плакатно-трафаретного героизма.

Да и нацелясь впрямь-таки вилкой на какую-либо незамедлительно нужную им территорию, они уж всякую для них исключительно обезличено мелкую жизнь людскую весьма охотно затем скрепляют скрепкой их собственной умственной лености, тупости, а также еще и вовсе вот безразмерного своего воинственно животного эгоизма.

Ну, а теперь их прямые потомки до чего только и впрямь недвусмысленно лепят из простого солдата этакое малограмотное, простоватое и безнадежно разболтанное пугало, да еще и мало того, выставляют его в подобном виде пред всем миром на всеобщее позорное обозрение…

Абсолютно уж при этом не принимая в расчет, что этим они донельзя верно старательно и злобно втаптывают в пыль безудержно ускользающего от нас великого прошлого саму, как она только есть, память народов о наиболее заглавном подвиге именно «советских» людей в сколь полновесном и своевременном разгроме навеки-то проклятого фашизма.

А то ведь про нечто подобное на западе вспоминать нынче уж попросту нисколько ни принято.

А чего, собственно, беспрестанно звучит доблестным лейтмотивом вместо действительно вполне праведного и справедливого освещения одной из самых жесточайших эпох в истории всего нынешнего человечества?