Великий был маршал!»…

Да уж, этого у него точно никак не отнимешь, а ведь это именно под его сверхгениальнейшим руководством столь чрезвычайно много бед понаделало и сотворило то самое панически удирающее в тыл начальство, без чьей высочайшей санкции никто попросту совершенно не смел любой мост загодя успеть вовремя же подорвать.

А потому немецкие танки перли и перли вперед безотказно и полностью результативно, разом захватывая новые и новые плацдармы, а еще и заодно доводилось им это делать довольно-таки явно и впрямь беспечно, радостно и беспрепятственно…

Армия тем более гниет с генерала, если уж тот буквально до колик в брюхе боится гнева своего тылового маршала…

30

Так что если тот, преступно не протерев глаза, полуосмысленно медлит с тем самым жизненно важным и нужным приказом, который сколь вот неукоснительно еще следовало срочно затем исполнять…

Отсутствие трезвого взгляда на вещи губит морально армию задолго, прежде чем это произойдет чисто физически.

И это именно тот заносчиво невежественный, безграмотный старшина всего ведь того несметного сталинского войска, генерал от большевистской орды Жуков, и поставил всю свою армию на колени пред вовсе (как оно впоследствии оказалось) никак не всесильным нацистским агрессором.

Ну а последний безо всяческих проволочек наскоро перерезал провода, по которым еще и впрямь могла прийти в войска резолюция, до чего только милостиво разрешающая им приступить к самой незамедлительной обороне всех своих рубежей, нисколько при этом никак не опасаясь поддаться на вражеские подлые провокации.

А между тем как раз подобного рода распоряжение и было до чего и впрямь сурово всем тем войскам исключительно уж жизненно необходимым.

Ну а потому и должны были все те главные военачальники страны вовсе ведь не беззвучно и про себя, а до чего только громогласно (через все имеющееся громкоговорители) его вполне так заблаговременно довести со сведения буквально-то каждого отдельного рядового.

Раз без него вовсе-то никак нельзя было приступить даже и к самому началу каких-либо, хоть сколько-то вообще существенных оборонительных мероприятий.

Через восемь часов после явного начала агрессии то было явно несколько довольно-таки поздновато.

Вот и писатель Карпов, прошедший всю войну разведчиком, задолго еще того, как он стал членом ЦК партии, в самой наилучшей своей книге «Взять живым» вопрошал:

«Теперь не допустит, – печально и тихо сказал танкист. – Раз услышал, что комиссар приказывает, будет стоять до конца. Подвиг совершает! – танкист истерически засмеялся, тут же заплакал, стал бить кулаками снег и надрывно выкрикивать: – До каких же пор так будет? До каких? В июне нам не позволили машины вывести: приказ – не поддаваться на провокацию. И что же? Многие танки сгорели в парке. Вот, смотрите, он тоже не поддается на провокацию, этот дурак!»

А тем временем подлый враг все пер и пер, пожирая своей военной силищей все новые и новые квадратные километры советской земли…

Ну а герой сталинского романа с армией, маршал Жуков, находясь во главе армейской верхушки, 22 июня все никак не мог отдать войскам простой и четкий приказ – открыть по врагу огонь.

А то те самые командиры отдельных частей даже и не знали, война ли это или провокация, на которую начальством было безоговорочно велено нисколько не поддаваться.

31

Но ведь и дав людям четкую и более чем отчетливую повзводную команду незамедлительно встать всем как один в оборону, им-то еще всенепременно надобно было хоть сколько-то времени вполне полноценно, затем умудриться оставить…

Поскольку им и вправду надо было успеть пусть и наскоро, но с самым доподлинным воодушевлением ко всему тому сколь деятельно полностью же до чего только и впрямь заблаговременно подготовиться…