Pro меня и Pro тебя Елена Муся

Второго марта, в мой день рождения, часто случалась резкая оттепель. Начало марта в Омске еще морозное, снежное. Но каждый год во второй день весны на улице становилось чуть теплее, и это превращало подтаявший снег в скользкий слой кашицы поверх плотно гольда.

День рождения мне нравился тем, что в этот день у нас дома всегда появлялся торт. Мама много работала на заводе и не успевала печь сама, но каждый год заказывала у поварих из столовой торт с бисквитом и масляным кремом. Кому-то покажется, что это самый обычный торт, но я ужасно его любила. Один из дней рождения запомнился особенно отчетливо. Снова случилась оттепель, и мама, несшая из столовой праздничный торт, поскользнулась и села прямо на коробку. Домой она принесла кашу из торта, а на следующий день дома стоял уже но вый, свежеиспеченный.

Мама как могла старалась создавать праздник, поддерживать нас, показывать, что в мире есть хорошее и светлое. Что это хорошее и светлое есть и внутри нас и на него можно опираться.

Мама рано вышла замуж по любви, они с папой были красивой парой, но расстались, когда мне не было и пяти. Привет, быт! О который разбился не один корабль с алыми парусами. Папа не смог быть нам любящим, заботливым отцом и остаться в нашей жизни. Мама очень любила нас, но ей было трудно: приходилось занимать-зарабатывать-отдавать-занимать-зарабатывать-отдавать – и так по кругу.

Она решила не устраивать нас с братьями в детский сад, а доверить бабушке и дедушке, ставшим для меня примером крепкой настоящей семьи. Их любовь, взаимное уважение распространялось и на нас, детей: то было самое беззаботное для нас время – никаких подготовительных групп и гонки за знаниями, необходимыми для школы. Были только мы, улица и теплая семейная атмосфера в доме, который был крепостью, защитой от любых невзгод.

Самым близким другом во всех детских играх был Сашка, мой младший брат-погодка. Его спина закрывала меня в случаях угрозы, но рука давала тумака в наших детских сражениях. И все же как старшая сестра я несла за него ответственность, помогала и поддерживала, как могла и умела. А его поддержка пришлась кстати очень скоро, когда я пошла в школу.

***

Сквозь сон я чувствую бережные мамины руки на волосах. Она аккуратно плетет косички в школу, не поднимая меня с кровати. После слышу, как мама тихо прикрывает входную дверь: уходит на работу, а я скоро пойду в школу.

– Саш, ты со мной сегодня?

– С тобой, – сонно кивает он. Ему еще год до школы, но иногда вместо ожидания дома он приходил ко мне в школу. Поддержать.

Потому что там оказалось сложно. Я домашний ребенок и была со всем не готова к школе. Дело даже не в письме и не в чтении, а в навыках общения с людьми вне семейного круга: у меня они были «прокачаны» слабо. К тому же весь мой класс состоял из детей, которые дружили еще с садика, – они перешли в первый класс все вместе прямо из подготовительной группы. Я была не «с классом» – мое место всегда было где-то «около» него.

Помню состояние растерянности. Что и когда можно? Что и когда нельзя? Как лучше? Почувствовать себя увереннее помогал мой брат: Сашка сидел на уроке со мной, и я чувствовала себя спокойнее. В этом чуждом мирке был тот, на кого я могу опереться.

В первом классе выяснилось, что я левша. Поначалу это не доставляло особых неприятностей: я училась писать как все, только левой рукой. Учительница не акцентировала на этом внимания, и дети этого тоже не замечали. Но со второго класса педагог сменилась, и новая учительница объявила, что в ее классе все пишут правой рукой. Было ли это связано с раздражением по поводу «выделяющихся» детей или недостатком педагогической компетенции – не знаю. Но с ее приходом мне в школе стало еще тяжелее.

Постоянная борьба с моим почерком, постоянная критика, росчерки красной пасты в тетради, высмеивание и давление все чаще напоминали мне – я здесь белая ворона.

– Ну хоть кто-то выучил параграф и сделал задание, молодец! – слышала я от учителей, но уже в средней и старшей школе. Меня часто хвалили – называли «светлым пятном» на фоне среднеуспевающего класса. Но эта похвала чаще всего приносила мне не радость, облегчение, гордость – она приносила с собой только унижения и насмешки, а иногда и прямые вызовы от «дружного класса».

***

Я не всегда умела постоять за себя. Это сейчас я могу «воздать по заслугам», а тогда ситуация была иной. Помню животный страх и оцепенение, когда произошел один случай – память выдрала из него только яркие куски без контекста и пояснений, – как меня окружила толпа девчонок из класса.

К тому моменту меня не приняли за свою, но мирились с моим существованием в коллективе. Приходилось вести себя осторожно, что бы не вызвать всплеска агрессии. Когда социализация становится похожа на прогулку по минному полю, учишься не говорить лишнего и «не отсвечивать». Но была одна мина, которую я нехотя задела. Девочка Марина – яркая, красивая, вечно в центре круга из поклонников и девчонок, желающих примазаться к ее популярности. Не помню точно, сказала ли я что-то про нее или ей просто в тот день захотелось сорвать злость, но меня выбрали жертвой.

Мы с подругой стояли на площадке детского сада – частое место прогулок, болтали обо всем и ни о чем. И в один момент подошли мои одноклассники, вокруг сомкнулось злобное кольцо. Никто не командовал, все просто инстинктивно ощутили Маринину ко мне неприязнь и моментально вокруг нее сплотились.

Это было состояние не «бей или беги». Это было состояние «замри и умри».

Я не чувствовала, что сказала или сделала что-то плохое. Я ощущала только то, что они сейчас могут на меня броситься, а я не смогу им ничем ответить. Кругом ходили взрослые, которые видели эту немую сцену, но всем было плевать. Зачем мешать детям в их «игре»? Все, что мне оставалось, – глотать слезы бессилия.

Внезапно я услышала:

– Приве-е-е-ет! Это ты?! Я даже и не узнала тебя сразу. Как я рада! Слушай, надо чаще встречаться!

Я даже не сразу поняла, что так обращаются ко мне. Но именно ко мне и подошла девушка лет двадцати. Через минуту она уже обнимала меня. А я, испуганная и растерянная, в ее объятиях внезапно поняла: теперь все будет хорошо!