Мальчики стояли в разных концах здания. И кроме них больше никого рядом не было. Периодически в здание то заходили, то выходили разные люди. И Максим поначалу относился с опаской к каждому, кто шел в его сторону. Но со временем его чувство самосохранения притупилось. И он начал думать, что делать дальше. Опыта в подобных делах у него не было, а спросить было не у кого. На улице было довольно холодно, февраль месяц всё-таки. Через какое-то время мальчики начали пританцовывать

и хлопать себя руками, чтобы согреться. Прыгая на одном месте, они, ведомые волей или инстинктом, стали сближаться друг с другом. И в какой-то момент, очутившись на одном месте, посмотрели друг на друга.

«Ты чего?» – спросил Максима незнакомый парень. «Ничего, – ответил Максим. – А ты чего?» «Я? Я тоже ничего».

И они, не сговариваясь, продолжили прыгать на одном месте, трясясь от холода. Минут через пятнадцать таких плясок с бубнами незнакомый парень, как будто что-то решив для себя, внезапно остановился и, подняв вверх руку, махнул ею и сказал: «Ладно».

Он повернулся к Максиму и спросил: «Чем торгуешь?»

Максим тоже перестал прыгать и подозрительно посмотрел на него.

«А ты чем?» – спросил его в ответ Максим.

«Ты первый говоришь», – не сдавался пацан.

«А с чего это я должен говорить первым?» – возмутился Макс.

«А с того, что я первый сюда пришел».

«Вот ты первый пришел, значит, и говорить должен тоже первым», – не унимался Максим.

Не уступив друг другу, ребята продолжили танцы народов Африки с русским колоритом. Но, как ни крути, а мороз и солнце делали свое дело. Первым сдался незнакомый пацан. Ну конечно, он же не знает каково это – быть парнем Гели. Иначе он бы точно продержался бы подольше. Подмигнув Максиму, он позвал его жестом за угол. Зайдя за здание, он распахнул полы своего зимнего пальто, явив на обозрение Максима множество аккуратно пришитых карманов, с находящимися в них всевозможными дефицитными заграничными безделушками. Из карманов торчали пестрые галстуки с нарисованными на них Микки-Маусами, шариковые ручки, с обнажающимися при перевороте женщинами, кожаные ремни с большими, как у ковбоев, бляхами. И в огромном количестве упаковки женских колготок.

«Вот, – сказал пацан, гордо предоставляя на обозрение Максима всю эту галантерею. – Небось, подружке модные чулки прикупить хочешь, а? У такого парня наверняка и подружка симпатичная», – начал свою рекламную кампанию незнакомый пацан.

«Ага, – с нескрываемым сарказмом ответил Максим, не переставая рассматривать и трогать руками все, что висело и лежало в карманах нового друга. – Видел бы ты мою девушку, – сказал Максим и слегка усмехнулся. – Она точно, как ты ее описал. Прямо один в один».

«Ооооооооо, отлично, – сказал парень. – Тогда купи ей эти чулки, она будет очень рада».

«Я бы купил, но если размер не подойдет, она обязательно придёт за другими, – с усмешкой сказал Максим. – И поверь мне, ты этого точно не захочешь».

«А у тебя, что за товар?» – рассердившись на его слова, спросил парень и свернул свою лавочку, застегнув пальто.

«У меня? – опомнился Максим. – У меня вот что».

Он снял свой ранец с плеч, и, расстегнув его, показал край коробки, на котором было написано разноцветными буквами слово «MONOPOLY».

«Аааааааааааа, – протяжно произнес парень, и, посмотрев на Максима с проходящим интересом добавил, – у тебя эта дурацкая игра».

«И ничего она не дурацкая», – ответил Максим, и с нескрываемой злобой застегнул молнию ранца.

«И что ты за нее хочешь?» – спросил у Максима парень уже с нескрываемым пренебрежением.

«Понимаешь, – начал Максим с заискиванием говорить парню, – мне очень нужна аудиокассета raks HD-X I 90».