– Милай, ты, поди, устал очень… Негоже знатному боярину утруждать себя такими тяжелыми трудами… Смотри, как шейка у тебя напряжена. Дай я ее помассирую, напряжение-то сниму, – с этими словами она схватила Рыбина за шею обеими руками и принялась ожесточенно мять ее, отчего поручик покрылся красными пятнами, безуспешно пытаясь спихнуть с себя навалившуюся массу. – Ты расслабься, голубчик, – ворковала она, – сейчас станет легче…

– Грррм… Мне было бы значительно легче, если бы вы соизволили с меня слезть, – прокряхтел Рыбин.

– Мадам! – вмешался Компаньон, с неподдельным интересом наблюдавший за происходящим, – Вы местный мастер массажа?

Женщина, не вставая с колен Рыбина, через стол протянула свою пухлую руку и отвесила Компаньону смачную оплеуху:

– Какая я тебе мадам? Я мадмазель! – с этими словами она поправила подобие своей прически, подсмыкнула пышную грудь и провела по бокам как бы изображая осиную талию. – Вроде такой на вид культурный, а на деле хамло! И как это ты с такими общаешься, пусик мой, – обратилась она к Рыбину, вульгарно поглаживая его по груди.

– Э-э.. мадемуазель, – смущенно проговорил Рыбин, – мы с вами знакомы?

– Конечно, душка моя! Меня знает весь город! И я знаю все обо всех! – захохотала она, запрокинула назад голову, и все ее три подбородка расплылись по шее на манер верблюжих горбов.

– Да потаскуха это местная! Не слушайте вы ее, господин детектив, – вставил ученый-испытатель. – Известная удовлетворительница похотливых надежд. И знатный коллекционер сплетен и слухов. А фору в этом деле даст даже нашему трактирщику!

– Это в каком таком деле она фору даст трактирщику? – с опаской посмотрев в сторону трактирной стойки, спросил Компаньон.

– Да во всех! – сказала мадемуазель и зашлась басовым замогильным смехом.

– Вообще-то, мада… мадамуазель, – прервал ее Рыбин, – у нас тут идут важные разговоры, а вы имели бестактность прервать их. Не могли бы вы освободить мою плоть и мой дух от своего присутствия? – произнеся эти слова, Рыбина осенило, что сия барышня может пригодиться в расследовании убийства скорняка, ибо наверняка что-то может знать. – Хотя бы до сегодняшнего вечера, моя дорогая, – добавил он. – Я привык разграничивать деловые беседы и увеселительные плотские утехи.

– У-ху-ху-ху, – захихикала она, прикрываясь неизвестно откуда появившемся в ее руке старомодным веером. – Хорошо, сладенький мой. Жду тебя сегодня вечером, в 10 часов в гостинице «Элементаль». Спросишь там мадмазель Попадур. Буду ждать!

С этими словами она встала, направилась было к выходу, но внезапно сменив траекторию, прошла мимо столика молодых хлыщей, еще раз с силой стукнула по столу, демонстративно отвернулась и, ничего не говоря, бодро зашагала прочь. У самого выхода она обернулась, игриво подмигнула Рыбину, и исчезла за дверьми.

– М-да… – неопределенно произнес Компаньон. – Каких только людей не встретишь в провинции…

Рыбин не нашелся с ответом, потому что пребывал в состоянии глубокой задумчивости. Происходящее вокруг на какое-то время перестало доходить до его сознания, не в силах пробиться сквозь мысленный барьер, состоящий из образов и схем, умозаключений и предположений. Они кружились роем, они выстраивались в замысловатые фигуры и вот-вот должны были показать общую ясную картину, как это бывало раньше, но что-то мешало. Недостаточно информации. Надо будет хорошенько допросить эту толстую потаскуху. Наверняка ее услугами пользовался и скорняк, наверняка она знает многое о его делах и связях… Хорошо, вечером обязательно загляну к ней.

– А вот и наш дорогой друг! – провозгласил ученый, глядя в сторону входа, где гордо возвышалась фигура дю Буржуа.