– Алло, милейшая, соедините с котельной!

– Алло, – прокричала трубка, – вы к роженице, или уж дитятко забрать?

– Что? – не понял Рыбин.

– Ребенка забирать будете? – заверещали в трубку, – если не будете, так нечего роддом отвлекать, и так работы немерено!

На другом конце провода грязно выругались и лязгнули трубкой.

«Однако» – подумал Рыбин, кладя трубку. Внезапно его осенило, и он снова схватился за телефон:

– Алло, коммутатор, мне бы роддом, – Рыбин проявил чудеса дедукции.

Трубка рявкнула грубым мужским голосом:

– Котельная!

– Котельная! – Рыбин улыбнулся было, но тут же нахмурился и постарался придать голосу гневное выражение: – В доме не топите совсем, холод аж до костей, вот в комитет звонить буду, что ж такое-то!

Трубка забормотала что-то в свое оправдание, но Рыбин слушать не стал и выключил телефон. Он сладостно подумал о предстоящем визите к скорняку, о скором приобретении новой шинели, о предстоящем тепле и уюте, который будет ему обеспечен несмотря на хамство и безалаберность рабочих котельной, и сразу сделалось веселее.

Интересно, во сколько, после вчерашнего, проснется Компаньон, подумал Рыбин и ехидно улыбнулся. Он снова сел в кресло и крепко задумался. Почти даже задремал. Из дремы его вырвал ужасный стук в дверь. Казалось, полк гусар ломился к нему из прихожей. Рыбин брюзжа и кряхтя поднялся с кресла и пошел открывать. Только он повернул замок, как дверь распахнулась, и в комнату бесцеремонно вломился Компаньон.

– Поручик, вы слыхали-с? – не снимая обуви, Компаньон прошел в комнату и плюхнулся на кровать.

Рыбин, закрывая дверь, ответил в том смысле, что да, мол, еще не совсем состарился и кое-что слышу. Когда он обернулся, то обнаружил, что Компаньон уже не на кровати, а около холодильника, разворачивает селедку. Развернув, он, урча, вцепился в нее зубами.

– Компаньон, вы бы хоть почистили рыбу-то, – устало произнес Рыбин.

Компаньон, отплевывая чешую и не обращая на замечания Рыбина никакого внимания, что-то сосредоточенно вычитывал в газете среди пятен. Дочитав, он указал Рыбину на передовую статью:

– Ну так вот! Я о чем говорил-то! Не получится у нас сходить к скорняку, плакала ваша шинель горючими слезами… И ходить вам в камзоле до конца ваших дней!

– Милейший, прекратите ваши намеки. Не смешно уже. Я же говорил вам, что не принимает он вне очереди.

– Нет-нет, поручик. Тут совсем другое дело. Вот, полюбуйтесь, – он показал ему газету, – «Убийство скорняка! Господин Кожемяков найден убитым прямо на рабочем месте!» – голосом мальчишки-газетчика процитировал он.

У Рыбина внезапно пропал весь боевой настрой, снова появилась слабость в ногах, он присел в свое кресло. Ужасная перспектива всю зиму проходить без шинели, в одном камзоле, предстала перед ним в новом, вполне реалистичном свете. Он даже прослезился.

– Полно лить слезы, поручик! Слезами вы погибшему уже не поможете! А вот взяться за распутывание этого дела вы вполне можете, к тому же, с вами снова я! К вашим услугам, до конца отпуска я готов помогать вам, так сказать, тряхнуть стариной!

Рыбин промокнул глаза платком.

– Хммм… Отчего ж не взяться… Вполне можно и взяться. Дайте-ка мне эту газету сюда, – он принялся изучать написанное в статье.

– Да, а кстати, вы не знаете, как там наш кот-с?

– Какой Коц? – не понял Рыбин.

– Как какой? Наш кот-с! – Компаньон в свою очередь не понял, почему не понял Рыбин.

– Аптекарь который? – спросил Рыбин.

– Какой аптекарь?

– А какой Коц?

– Господи, – закатил глаза Компаньон.

– Вот Компаньон, теперь вы упоминаете Господа. Почему вы всегда вспоминаете то Господа, то пресвятую богородицу?