– Красные мундиры не посчитали за честь скрестить с нами сабли лично, а подослали свои любимые игрушки – женских кукол, в которые привыкли играть дома перед уютным камином. – На лицах солдат, измученных первым штурмом, измазанных кровью и сажей, появились искренние улыбки. Никаким безбожникам не запугать и не украсть их воинский дух. – Так давайте встретим их тем, чем всегда встречали врага наши предки. Огнём и мечом! За Бога, Царя и Отечество!

Едва Платон Алексеевич закончил свою пламенную речь, как на насыпи, оставшейся после стены, появились фигуры врагов.

Новые автоматоны были ещё более смертоносными, чем прежние. Внешне они напоминали людей. К левой руке крепился круглый щит, а в правой руке они сжимали короткие, широкие мечи наподобие гладиуса. Стремительные нижние конечности перемещали машины со скоростью спринтера, а они сами прижимались к земле, будто готовя удар или опасаясь оного.

Винтовочные выстрелы сотрясли баррикады русских войск. Пули ударили в наплывающую стальную волну. К удовольствию Платона Алексеевича, не менее четырёх автоматонов упали замертво. Ещё больше получили повреждения, но были готовы продолжать бой.

Ещё до начала схватки он увидел, как один из автоматонов, приблизившись, атаковал защитника гарнизона. Меч-гладиус пронзил солдата насквозь, вырвавшись из его спины так быстро, что солдат не успел достать пехотный тесак, чтобы защититься.

Два гвардейца зарубили шашками стального убийцу с двух сторон и тут же вступили в бой с наплывающей волной. Началась жёсткая сечь, прерываемая редкими оружейными выстрелами.

Платон Алексеевич не был намерен отсиживаться за спинами солдат. Вынув из ножен саблю, он поспешил в первые ряды, размахивая оружием, как бравый драгун. Едва достигнув врагов, он широким ударом снёс голову ближайшему механизму, который готовился проткнуть своим мечом ближайшего солдата. Затем ударил по щиту другого, и тот, потеряв равновесие, отступил на шаг назад.

Не давая врагам опомниться, полковник сделал выпад вперед, целясь в сочленение брони на ноге третьего механизма. Сабля, сверкнув на солнце, пробила слабую точку, и механизм с лязгом рухнул на землю. В это время рядом с ним солдат, вооружённый ружьём с примкнутым штыком как пикой, атаковал другого автоматона, попав прямо в центр его корпуса.

Платон Алексеевич быстро огляделся, оценивая обстановку. Солдаты, вдохновлённые его примером, с новыми силами бросились в бой. Вражеские механизмы, несмотря на свою грозную внешность и мощное оружие, начали отступать под натиском решительных защитников крепости.

Но как бы ни были героическими их усилия, гарнизон нёс потери. Несколько солдат лежали на земле, раненые или уже не подающие признаков жизни. Крики боли и стоны разносились по полю боя, создавая мрачный аккомпанемент к лязгу металла и выстрелам. Один из штурмовых автоматонов внезапно запустил свой крюк прямо в стоявшего напротив солдата. Ужасающее приспособление пробило его тело навылет, войдя в грудь и выйдя из спины, ударилось о стену в пяти метрах дальше, испачкав её кровью несчастного и увязнув там.

«Боже, они обучаются!» – мелькнула в голове у Платона Алексеевича мысль. – «Да нет, это невозможно. Скорее всего, какой-то сбой. Разум механизмов – это набор движений из перфокарт с минимальным анализом…»

Нужно отступать. Враг наседал, и ему не было числа. Полковник поднял руку, подавая сигнал горнисту, и над полем боя раздался резкий, тревожный звук, призывающий солдат отходить на заранее подготовленные позиции.

– Отходим ко второй линии обороны! Активируйте заряды! – крикнул Платон Алексеевич, стараясь перекрыть шум боя.