Как не пытался мастер разобрать смысл этого шепота, – ничего не выходило.

Как-то засиделся он ночью до того, что явственно услышал шаги по лестнице, звук был как от сапог с железными набивками. Петер притаился в тени шкафов, но гость не показывался. Петер терпеливо ждал, несмотря на поздний час, и наконец бросился в противоположный угол, где притаился незнакомец. Оттуда выскочила собака с драной шерстью, буквально похожая на гиену. Собака быстро преодолела двенадцать ступеней лестницы и скрылась из виду.

Несмотря на угрозу стать изгоем в родном городке, надо было довести работу до конца.

За год, потраченный на изготовление редкой вещицы заказчик ни разу не объявился, не поинтересовался, как идет работа. А между тем, при взгляде на циферблат, нельзя было оторвать глаз, он отражал не просто время, уходящее вспять, а бесконечность, в какую бы сторону света не направлялась стрелка.

В тишине мастерской, с настойчивым шепотом часового механизма, старый часовщик прошел к окну и сел под ним. Склонив голову, он закрыл глаза. Сколько труда и мучений ему стоило довести все до ума. Сколь раз он вскакивал ночью: делал замеры и проверял работу механизма, как ювелирно подтачивал мельчайшие детали и стирал микрочастицы под лупой. Работа так его утомила, что зрение начало сдавать, в руках появилась дрожь, стало тяжело разгибать спину и шею, и в часы тишины все чаще ему слышался не только стук часов, но и какой-то странный шум, исходящий от стен.

За истекшее время его дом опустел. Внуков и дочь сожрал мокрый кашель. Вши принесли "гнилую горячку" и в когтях лихорадки умерла его жена.

Проклятая зима. Наслала болезни и унесла всех сразу.

Заказчик беду предвидел, когда сказал: «Зимой Вы поймете, что не зря взялись за дело». Он сказал «зимой». И сказал «не зря».

Это все не зря? Выходит, он обменял жизнь близких на часы?

Мастер подошел к шкафу, открыл его специальным ключом, ключи замок – это тоже его тонкая работа. Он даже на случай прихода воров придумал ложные ключи с миниатюрными головами чертиков внутри головок, которые висели рядом со шкафами на стене. Задумка была в том, что бородка легко входила в замочную скважину, и сначала даже был такой щелчок, будто замок открывается, а на самом деле ложным ключом замки те открыть было невозможно, вот тогда чертик и улыбался в руке вора.

Мастер достал футляр, извлек металлическую сферу, холодную, но быстро нагревающуюся в горячих ладонях.

Корпус часов был выполнен из позолоченной латуни. По бугоркам поверхности так приятно было провести пальцем. Все отшлифовано как надо.

Он поставил часы на высокий столик, столик вынес в центр комнаты, а сам уселся в ожидании на ступени. Он решил, что на звук часов придет «господин Никто», ведь это было одиннадцатое число августа, а двенадцатого исполнится год.

Часы, наверное, меньше всего волновались о госте, они начали рассказывать историю о рождении идеи, мастерстве, времени и вечности. И продолжали свой ход, отсчитывая час назад, два часа назад, и так далее, вплоть до глубокой ночи. Они будто часовая стрелка шла к какой-то точке времени, которая наверняка что-то значила, узнает ли мастер эту тайну.

Зато город когда-нибудь узнает тайну, что в его переулке, на рубеже 15-го и 16-го веков жил великий мастер, да тот самый, который недавно на медной табличке, висящей над подвалом писал «Часовой мастер из Нюрнберга Петер Хенляйн. Тот самый, который потом мог бы добавить «Изобретатель переносных карманных часов». Да, эти чудесные часы были сделаны в форме яйца.

За слухами в городе появились легенды о часах, способных отмерять не только время, но и судьбу. Главы семейств, где произошла смерть из-за часов, сделанных Петером, требовали суда над мастером.