Право слово, меня раздосадовало, что ты до такой степени недооценил мои способности. Мы так давно играем в кошки-мышки с твоим отцом и с тобой, что я рассчитывал на большее уважение с твоей стороны. Но чтобы ты знал, зла я на тебя не держу. Просто я решил, что дальше мы станем играть по моим собственным правилам. О, это будет увлекательно, смею
тебя заверить. Заодно посмотрим, не привирают ли репортеры в реляциях о твоих недавних успехах. Ибо не факт, что полицейские, даже самые блистательные, умеют видеть скрытые загадки. Ты же помнишь про сапожника без сапог?
Теперь твой ход! Придется тебе доказать свою прозорливость, но в итоге твои усилия будут вознаграждены сторицей. Если ты пройдешь все испытания, обещаю: мы снова воссоединимся. Я знаю, в глубине души ты всегда только об этом и мечтал.
До скорой встречи, дитя мое. Позволь пожелать тебе удачи. Ибо, поверь мне, она тебе ох как понадобится…
Викарий
Валантен сложил лист бумаги, устремив взгляд в пустоту. Лицо его было мертвенно-бледным. Что означает вся эта чертовщина? Какую цель преследует Викарий, обращаясь к нему таким образом? Неужели монстр думает, что сможет манипулировать им, как тряпичной куклой, которую дергают за веревочки? Если так, он совершает большую ошибку. Валантен уже давно перестал быть беззащитным мальчишкой, которого Викарий когда-то полностью подчинил своей власти. Те времена прошли безвозвратно. Но если и правда этот злодей решил возобновить свои садистские игры, что ж, тем лучше – гордыня его и погубит. Рано или поздно он сделает промах, и тогда настанет час правосудия.
В то же время, несмотря на твердую решимость довести дело до конца, инспектор не мог совладать с собственными воспоминаниями, которые начали накатывать на него удушливыми волнами. Тьма, погреб, сырая земля, холод, собачья миска, клетка, снедающий его страх, руки Викария, бесконечная ночь… Все эти образы и чувства закружились бурным водоворотом, заставив его пошатнуться. Валантен ощутил приступ дурноты.
– Не двигаться! – рявкнул кто-то у него за спиной. – Один подозрительный жест, и я стреляю!
Круговерть образов резко оборвалась. Валантен медленно повернулся на каблуках. У порога каморки стоял Жоашен Ферран, по прозвищу Крутобедрая Тата, и держал его на мушке карманного пистолета. Домашний сюртук из набивного шелка, расшитый кружевами, категорически не вязался с его воинственным поведением. За ним в дверном проеме была видна толпа полуодетых мужчин в коридоре – они вытягивали шеи, стараясь не упустить ничего из разыгрывавшегося здесь спектакля. Слышны были перешептывания и всполошенное кудахтанье.
– Инспектор Верн! – изобразил удивление владелец борделя. – Вы ли это? Вот уж не ожидал! Мне доложили, что какой-то разъяренный псих решил тут все разнести к чертовой бабушке! На каком же основании вы ворвались в это заведение и избили моих сотрудников? Вы понимаете, что я имею полное право пристрелить вас, как простого грабителя?
Валантен не обратил на угрозу внимания. Его стальной взгляд был прикован к лицу Крутобедрой Таты, и, когда он заговорил, в голосе было то особое спокойствие, которое предвещает самые страшные бури.
– Кто мог побывать в этой комнате за последние три дня?
Вопрос совершенно сбил с толку хозяина «Корзинки принцев». На его лице отразилось смятение.
– Что?.. О чем вы говорите?
– Я спрашиваю, знаете ли вы людей, которые могли получить доступ к сундуку Образины в течение последних трех дней.
Пришедший в себя Ферран качнул дулом пистолета.
– Откуда я могу это знать? – суровым тоном осведомился он. – Мне плевать, что тут происходит у прислуги на чердаке. И вообще это дело десятое! Вы с применением насилия вторглись на частную территорию. Не важно, полицейский вы или нет, это вам дорого обойдется. Посмотрим, как вы запоете, когда сюда прибудут ваши коллеги. Имейте в виду, я их уже вызвал!