А это означает, что С-37 близко от помехи и вписывается в створ.

Молодец, Андрей, удача с тобой!

Наконец-то, Императоров начал уточнять обстановку, но уже поздно…

Самарин в эффективной зоне шумов и пузырей МГ-34 и «Ласточка» несётся со скоростью почти двенадцать узлов. Через пол-минуты шум винтов «восемьсот семьдесят первой» услышали над собой все отсеки и доложили в Центральный: «Цель над нами!».

Подлодки разошлись на суммарной скорости двадцать два – двадцать четыре узла. Азарт возбуждал так, что адреналин вскипал в крови. В момент расхождения, члены экипажа С-37, подняв глаза вверх, больше шкурой прочувствовали гидроэнергетическое поле «Варшавянки», чем от громкого доклада Злобина.

Глубиномер чуть дрогнул от проседания.

«ВИПС пли!» – скомандовал Андрей и задумался, куда бы отвернуть.

Это, конечно, нужно спросить Императорова, а так в створ своих помех с целью.

Штурман поступил правильно.

В трюме Айдар, с тяжёлым скрипом, крутил маховик червячной передачи на закрытие передней крышки устройства. Чувствовалось, что корпус обжало, и малыш накачивал свои мышцы.

При этом выкрикнул доклад: «Пли выпольниль! Эм-ге вышиль. Замичаний нет».

Императорову необходимо избавиться от воздействия поля помех и, естественно, нужен ход для манёвра, а Самарину нет. Через пару минут, штурман перешёл на минимально малошумный ход и снял всеобщее напряжение. Штурман же сейчас, оторвавшись от точки расхождения в три минуты, застопорил ход и отвернул влево, слушая горизонт. Императоров шёл ещё полным ходом и прослушивался чуть восточнее наших высокочастотных помех и пытался локатором пробиться через наши пузырьковые облака водорода. Судя по изменению пеленгов, он тоже отвернул влево, циркулируя вдогон.

Пеленг на него медленно менялся…Дистанция составляла не менее двенадцати кабельтов.

Перейдя, на один мотор экономхода, Ласточка удалялась, растворившись в плотном сероводородном слое.

Всё получилось, как нельзя лучше! В азарте, командир не заметил, как оторвался от спинки кресла и, покачиваясь вперёд-назад, смотрел на часы и штурмана. Тот зубами закусывая пшеничные усики, изображал резкие мелкие кивки и смотрел на приборы управления.

Стало ясно…игра закончилась. Через несколько минут Андрей посмотрел на Самарина и, скрестив перед собой руки, показал: «Ша-баш!».

Командир согласительно кивнул и задал курс на северо-запад, назначив глубину сто метров. Он с удовольствием, слушал такие же бесполезные посылки «Рубикона», как «турок» нашей МГ-200 тогда в 90-м: «Даже если он целовал нашу винтящую попку, то ответной любви не получал – наши курсы не совпадали.»

Чтобы ожидания электриков в шестом не были напрасны, командир с механиком Попковым провели тренировку по плавному изменению оборотов двигателей. А рулевые изображали при этом движение по спирали, плавно циркулируя и меняя глубину. К моменту смены вахты, активная фаза экспромт-учения первой боевой смены закончилось.

Народ успокоился, а боцман при приёме-сдаче вахты сказал своему сменщику:

– Ты такое кино проспал! Наш начальник «Варшавяночку» натягивал по самые помидоры.

– Ну, не хрена себе. А где он её здесь нашёл? – ответил, спросонья, тот и вызвал смех в Центральном.

Самарин сделал рядовое объявление по кораблю, отметил грамотные и решительные действия старшего лейтенанта Дмитрова в поединке с современной лодкой. И выделил особенно:

«Все технические средства использовал правильно. Не стеснялся манёвров ходами, курсами и по глубине. Благодарю всех».

Из отсеков по циркуляру в Центральный врывался восторг бойцов!

Объявил десять суток отпуска, с выездом на родину, акустику старшине второй статьи Злобину и звание «старшего матроса» Айдару Нурзалиеву. А баталеру