– Как? – спросил Славка.

В ответ лейтенант только подмигнул и легонько коснулся плеча техника. Славка спустился на землю, следом спустился летчик и подошел к Саакяну.

– Товарищ подполковник, учебное задание выполнено, разрешите получить замечания.

Несколько секунд Саакян молчал, разглядывая офицера. Глаза веселые, настроение, видать, отменное. Он усмехнулся.

– Молодцом, ничего не скажу, есть, правда, незначительное «но». А в целом – молодцом, – и ко всем. – Разбор полётов через два часа. Повернулся и пошел к машине.

Вечером дед Афанасий встретил жильца хмуро. Он кряхтел, мялся, а потом спросил:

– Хто у вас там такой умник?

– Я думаю все. А что случилось?

– Да ничо… Просто все от речки садятся, а этот через деревню попер. А командир селянам обещал, что ни один аэроплан через село садится не будет, потому, как он гутарит, шуму много, хотя через деревню и сподручнее.

– А – а–а, так это я, дед.

– Ты?!

– Я. Дед от расстройства зачерпнул ложку соли, высыпал в стакан с чаем и стал задумчиво помешивать. Лейтенант с повышенным интересом стал наблюдать.

– И чего лыбышися? Кур усех распугал, у меня нерву скрутило…

– Так, – лейтенант пожал плечами. – Я слышал об оригинальности аборигенов Дальнего Востока, а вот теперь убеждаюсь, что мне говорили сущую правду.

– Чо – чо? – насторожился дед, сбитый с толку мудреными словами. – Распугал курей и ещё обзывается… Петух отказывается кур топтать, напужавшись, тоже мне…

– Пейте чай, – предложил лейтенант, – он благотворно влияет на кровеносные сосуды и вообще, – он сделал округлый жест, – на организм. А я пока газеты просмотрю.

Дед намазал масло на шмат хлеба и осторожно посмотрел на стакан. Чай как чай… И до чего же занудливый человек, не знает к чему прицепиться. Каждый пьет, что может. Кто чай, а кто…

Дед Афанасий хихикнул и сделал большой глоток. Проклятия, что огласили комнату, вероятно, были услышаны и на аэродроме. Дед посулил сто чертей лейтенанту, его будущей жене, вспомнил чью – то мать, с которой, вроде бы дед Афанасий состоял в интимной связи, а потом перебрал всех соседей по улице и их родственников.

– Загубили, гады, ох, загубили!! – вопил дед на весь дом.

Лейтенант трясся от смеха.

– Вот, – сказал командир второй эскадрильи обвел глазами офицеров, – то, что батя доверяет аэроплан без вывозных[4], это его личная трагедия. Даже самое лучшее училище не даёт летчику нашего профиля необходимой подготовки. Училище выпускает заготовку – удачную или не очень, это вопрос другой – шлифовка происходит в полку. Я хочу, чтобы отдельные граждане до конца уяснили этот момент.

Комэск не называл ни звания, ни фамилии, но лейтенант понял – обращение в пространство относится именно к нему и ни к кому больше. Однако на «разгон» или недовольное высказывание это не походило потому, как большинство офицеров сидело свободно и, вроде как, с юморком относилось к речи комэска.

– Что касается конкретно вас, товарищ Суздалев, то ошибка в следующем – не пугайте кур на деревне. Заход на полосу только с курса 270.

– Но его так навели, – возразил курчавый капитан, обернулся и подмигнул лейтенанту. – Откуда ему знать, что между деревней и полком заключено мирное соглашение. Да и на СКП сам батя был…

– Петровский, я в курсе ваших блестящих адвокатских способностей, но перебивать старших по званию в ВВС не принято.

– Сам батя навел, – прогудел чей – то голос сбоку, – что тут молодого драконить…

– Уже и страху не нагнать, – улыбнулся, наконец, комэск. Ладно, не получилось и не надо. Итак, лейтенант Суздалев, авиация – это постоянная учеба, согласны?