– Ну что, Фрэнк Фолькленд, «красный» придурок, владелец яхт, мустангов и вертолётов? Нравится тебе наше гостеприимство? Что скажешь, Уинстон?

– Хороший материал. Похоже, стопроцентно здоров, – ответил тот, сбросив перчатки в урну. – Протянет долго. Ты говоришь, он – инженер?

– Да. Он мне рассказал. Но, может, врал. Слишком много он мне заливал. Похоже, у него с башкой хреново, – добавил Саммерс, покрутив пальцем у виска.

– Ладно. Поставим пока на самую простую работу. Строптивый.

– Ничего, обломаем, – проронил Саммерс, жадно осматривая мускулистое тело пленника, упругие ягодицы, мощное мужское достоинство, в его глазах читалось неприкрытое бесстыдное желание.  – Покажите ему, что он будет делать, – приказал он.

На Фрэнка нацепили синюю робу и втолкнули в помещение, где за столом сидел пожилой мужчина в очках в чёрной оправе.

– Так. Слушай внимательно, – сказал он, когда Фрэнк силой усадили за стол и приковали к ножке. – Этот узел ты должен будешь собирать за две минуты. Пока не сможешь, конечно, но потом научишься, – объяснил он, не замечая с каким презрением, смотрит на него Фрэнк. – Вот так, – удовлетворено сообщил он, быстро закончив сборку. – Теперь покажу медленно. Понял?  – поинтересовался он. – Тогда попробуй сам.

– Я всё понял, – проговорил Фрэнк, сбросив лёгким движением все на пол, болтики и винтики разлетелись по углам. – Значит так. Если вы немедленно меня не отпустите, я устрою грандиозный скандал. Имейте в виду, меня уже сейчас ищут. Объявят в международный розыск. Это место просеют через мелкое сито и когда обнаружат, что меня похитили, вам всем будет, ох, как невесело.

– Все сказал?  –  спросил Саммерс, самодовольно поигрывая дубинкой. – А теперь слушай сюда. Никто никогда тебя здесь не найдёт. Это место закрыто от всего мира. Выбраться с этого острова ещё никому не удавалось. Если сбежишь с завода, прямиком попадёшь на виселицу. И не думай, что тебе задарма дадут жрать хлеб. Не таких ломали. А пока получишь урок за свою строптивость, – добавил он и с ухмылкой, сделав знак охранникам.

Фрэнка притащили в вонючую комнатушку, привязали к столбу, поддерживающему свод. Он содрогнулся, ощутив, как просвистевшая в воздухе плеть, опустилась на обнажённые плечи. От боли и унижения перехватило дыхание. Он даже не смог вскрикнуть.

Его втолкнули в камеру. Фрэнк, с трудом дотащившись до койки, попытался улечься так, чтобы не было так больно. Кто-то бесцеремонно стащил его вниз. Сверху нависла небритая рожа, перекошенная злобой.

– Ты, сука, куда улёгся?! Нужно было меня спросить, где твоя койка! Я главный здесь! Дэвид Фергюсон! Слушаться будешь меня или получишь так, что мало не покажется, – добавил он, показывая здоровенный, волосатый кулак. – Понял, ублюдок?

Фрэнк присев на койку, взглянул на него и хотел послать куда подальше. Но тут же представил, что с ним сделают сокамерники и слабо кивнул.

– Не слышу, – злобно прошипел Фергюсон. – Громко и отчётливо скажи: «я понял, мистер Фергюсон».

– Я понял, Фергюсон, – проговорил сквозь зубы Фрэнк.

– То-то, – самодовольно, проговорил бугай, похлопав Фрэнка по щеке грязной лапищей. – Пит, покажи новенькому его место.

На следующее утро Фрэнк очнулся от ужасающего воя сирены. Резко подскочил, грязно выругался, стукнувшись головой. Следующая койка нависала над ним в паре дюймах. Сокамерники ссыпались с коек и выстроились в узком проходе. Подошли охранники, отцепив кандалы от стены, нанизали их на общую цепь.

– А ты чего, сука, расселся? – прохрипел Фергюсон.

– Да, мне и так хорошо, – отозвался Фрэнк и вновь улёгся на койку, заложив руки за голову.