Беннет провёл Фрэнка к полусобранному агрегату и спросил:

– Знаешь, что это такое?

Фрэнк лишь презрительно усмехнулся.

– Ну, отлично. Попробуй собрать, а узлы тебе будут другие подвозить. Чем больше сделаешь…

– Тем что? Больше зарплату получу? – поинтересовался с издёвкой Фрэнк. – И в чем у вас тут платят? В баксах или евро? Или может золотом? Я как-то не совсем понял. Или я выбрать могу? Я бы тогда золото выбрал. Всемирный эквивалент денег. Где угодно принимают, в любой точке мира.

Беннет удивлено воззрился на него, поморгал глазами. Потом коротко рассмеялся, хотя это звучало совсем невесело.

– Ладно, – похлопав его по плечу, проронил он и ушёл, опустив голову.

Потянулись серые будни. Каждое утро – вой сирены, одна и та же каменная коробка с грязными стенами, с агрегатом и узлами, которые подвозили Фрэнку на тележке. Нельзя сказать, что работа кипела. Кто-то работал быстрей, кто-то более медленно. Между тем, как ему подвозили собранные узлы, проходило много времени. В конце концов, это до смерти надоело.

Пытливый ум требовал пищи больше, чем голодный желудок. Чтобы хоть как-то отвлечься от пустоты бытия, Фрэнк начал замерять, сколько в среднем нужно каждому сборщику на узел, который потом подвезут ему, и сколько пройдёт времени, когда будет готов следующий. Быстро подсчитал в уме время. Довольно усмехнувшись выводам, уселся на подножку ещё не собранного агрегата и сложил руки на груди.

– Ты, сука, чего расселся?! – услышал он злобный вопль охранника.  – Работай давай! Или сейчас по рёбрам получишь!

Фрэнк слез с подножки, мгновенно установил уже готовые узлы в агрегат. И вновь демонстративно уселся перед носом разъярённого орангутанга.

– Все. Я все собрал. Понял? – сузив зло глаза, выпалил Фрэнк.

Верзила задохнулся от злобы, но оглядевшись, понял, что Фрэнк прав. Тележка с готовыми узлами была пуста.

– Ну, ты, это самое… – Фрэнк будто услышал, как скрипят шестерёнки в мозгах детины, который никак не мог решить проблему – бить или не бить строптивого работника.

Он постоял пару минут, тяжело дыша. Резко развернулся, куда-то ушёл.

– Ты уже все сделал? – услышал Фрэнк растерянный голос Беннета. – Когда же ты успел?

– Ну, у вас тут и организация производства. Какой-то прямо пещерный век, – проворчал нахально Фрэнк. – Вы б хоть конвейер что ли ввели.

– Конвейер? А это как? – поинтересовался Беннет. В его голосе Фрэнк услышал явные отзвуки уважения.

– Очень просто. Поставить ленту, чтобы она передвигалась, к другому сборщику, как только часть узла собрана. Производительность труда увеличивается раз в пять. Может больше. У Форда на заводах машина собиралась за 93 минуты, а на других – два-три дня.

Фрэнку казалось, что Беннет расхохочется от этого примитивного «рацпредложения», которому уже было сто лет в обед. Но тот лишь с большим уважением взглянул на него.

– А можешь схему нарисовать, как это сделать? Чертёж?

– Могу, конечно, – усмехнулся Фрэнк. – Но зачем?

– Фрэнк, – Беннет впервые назвал его по имени, доверительно и как-то по-дружески вглядываясь в лицо. – Сейчас все надрываются по шестнадцать часов в день. Мучаются. А если ты поможешь, то все смогут работать по двенадцать часов, может быть, даже по десять. Помоги. Пойдём в мой кабинет, я тебе все дам – чертежи, выкладки.

Они вошли в маленькую комнатушку, где за загородкой находился старый письменный стол, бюро. На стене висела старая грифельная доска с полустёртым чертежом, нарисованным мелом.

– Поработай здесь, – мягко предложил Беннет. – Все ж лучше, чем в цехе.

Он вытащил ворох бумаг, вывалил их перед Фрэнком на столе, услужливо отодвинув стул.