– Покойному императору. Так, уточнил одну важную деталь. Знаешь ли, Петр, но здесь, на грани рая и ада, ты не имеешь былой власти, которой, должен напомнить, как таковой и не было. Так, обычная малолетняя марионетка, которой потакали, как могли, затуманивая разум алкоголем и полуголыми девицами. Или тебе по душе родственная кровь, не так ли?

– Заткнись! – прошипел я, чем вызвал только низкий гортанный смех незнакомца, который скривил уголок рта и обнажил зубы. Только сейчас осознал, что женщины, уединившейся с ним, нигде не было поблизости, даже звуки, казалось, стихли, оставив лишь всепоглощающую тишину под удары собственного сердца.

– А где девушка?

– Какая? – удивленно наигранным голосом спросил мужчина и сделал шаг вперед, сокращая между нами расстояние, отчего я отшатнулся и зацепил ногой кресло, в котором сидела служанка. – Со мной никого не было. Тебе, должно быть, показалось.

– Когда я очнулся, ты сидел на диване с пышногрудой женщиной, рассказывая какие-то небылицы. Потом вы, должно быть, решили уединиться…

– Но-но-но, разве детям можно говорить подобные вещи в присутствии взрослых? За это можно получить пару ударов розгами или… – улыбка на лице мужчины расцвела, как бутон ядовитого цветка, – подарить свой поцелуй себе подобному.

– Что? – недоуменно спросил я, пытаясь понять, что имеет в виду сошедший с ума незнакомец. – Что ты такое несешь?

Он только вскинул голову вверх, призывая обернуться. Я сделал, что было велено, и почувствовал, как желчь подкатила к горлу – девушка, что вжималась в кресло, исчезла – на ее месте, скрестив ноги, сидел скелет в разорванном платье, сквозь дыры на котором виднелись кости. Он улыбнулся и клацнул челюстью, прислонив ладонь ко рту, посылая что-то по типу поцелуя. Я сделал пару неуверенных шагов назад, но наткнулся спиной на мужскую грудь – вскрикнув, обернулся и увидел, как незнакомец стирает кровь с губ, размазывая по лицу, и стальная хватка тут же объяла мои руки в плотное кольцо. Попытался вырваться, но этим лишь развеселил сумасшедшего, в глазах которого плясали черти, ликующие от основного пира – душ грешников. Послышался звук ударяющихся друг о друга костей – скелет, поднявшись с кресла, медленно приближался, протягивая костлявые руки навстречу. Я попытался вскрикнуть, но он резко подался вперед и прислонил пальцы без плоти к моему рту, второй рукой вцепившись в затылок, сжав волосы и потянув назад.

– Второй раз умирать не так больно. Поверь тому, кто погибает и перерождается множество раз. Позволь похоти проникнуть в твое нутро и завладеть разумом. Один поцелуй – и все кончено.

Я плотно сжал губы, не позволяя скелету коснуться их, и начал дергаться, пытаясь освободиться из хватки. Мужчина игрался – то отпускал, то сжимал запястья с новой силой, а тварь в платье молчаливо ждала и смотрела своими пустыми глазницами в опасной близости, выжидая подходящего момента. Я замотал головой так яростно, что не сразу почувствовал, как скелет вцепился костлявыми руками в мое лицо, заставляя рот раскрыться, – испугавшись, поддался инстинкту, ощущая холодные кости на разгоряченной плоти. Я замычал и затопал ногами, но хватка незнакомца была равносильна стальным силкам, а вместо скелета увидел Елизавету – ту, что сделала меня своим пожизненным рабом при жизни и после смерти.

– Не сопротивляйся, Петр, это делает плоть жертвы жестче. Поцелуй меня и последуй в ад, где тебе самое место.

Но я не слышал ничего, лишь следил за тем, как губы Елизаветы, такие манящие и любимые, влекли к себе. Подорвавшись, впился в них поцелуем и в следующее мгновение рухнул на пол от дикой боли, будто все внутренности заполнили лавой и оставили полыхать.