– Напротив… Мне нравится тут… Тихо… – вяловато ответил герр Машиах и вдруг встрепенулся… – А что за мостик? Такой жутковатый над расщелиной, лощиной там слева от Малой Башни? Два троса качаются на высоте 20 метров над острыми валунами в мелкой, быстрой горной речушке? И что в Малой Башне?

– Тааак… В Малой… Таак… Для хозяйственных нужд… – неохотно отвечал главврач – А за ручьём раньше пасека была… Пасечник жил… Это тёмная, старая история… Он жил полным отшельником, никого к себе не допускал… Говорят, что были и жена, и дочь… Или внучка? Ничего мы толком не знаем… И куда все…, и он… подевались лет 10 назад – неизвестно… Ох, рисковый мужик! Он, стоя на одном тросе и держась руками за второй (верхний) перебирался с коробами мёда сюда, к замку! И травы редкие, и ягоды-грибы… Ну и мы ему муки, сахару, соли, спичек…, разного… Он нам и дичь, бывало… Но – положит, возьмёт от нас и скроется… Ночами! А другой тропы нет! Только тросы! Вот какие дела… – фон Доппельт замолчал со значительным, полным ещё не рассказанных, да и отчасти не известных ему, но точно существующих диковинных тайн. Тайн, которые вроде рядом, за жутким мостиком, а возьми – перешагни! Эээ…То-то!

Выпили по стопочке… Что-то витало в наступившей тишине… Казалось, что за окном поднялся ветер, и тросы качались и пели… Две струны, две нити… Они-то знали всё…

– Я, профессор, всё думаю… Статейку недавно прочёл… Довольно заурядную, предвзятую, поверхностную… Эти «превращения», ну… лесбийские… Откуда они? Есть гермафродиты, есть мифы о расах двуполых существ – доктор Стефан Иероним как-то крадучись, явно скрывая что-то личное, подбирался к вопросу.

– Да всё бывает… Чаще это… чужая энергия извне… Как пожар! И погасить трудно… Да и ещё опасней… Новую травму, похлеще, можно… Да, превращение, да, привнесённое… Да, болезненное… Это чаще у девочек, девушек, молодых женщин… От неврастеника, психопата отца, от первого парня-жлоба и грубияна, от мужа-скотины… Это они, звероподобные мужички заставляют здоровую женскую натуру отвергнуть мужчин! Да я сталкивался… Частенько… В моей практике… одна скрипачка сказала о себе, о своей этой… проблеме очень метафорично, даже, я бы сказал… аллегорично: «Я носила в душе пластинку со своей родной музыкой… Но чужая злая игла исцарапала мою пластинку… И теперь в израненной душе звучит иная музыка… Чужая и моя одновременно… Ведь нельзя без музыки! Без нежного…».

– Да, понимаю… Прорастает нечто… И нельзя удержать! Удержаться! Один срыв, другой порыв… Ответ такой же раненой души… «Не удерживай того, что уходит от тебя! Иначе не сможет дойти до тебя то, что уже прорывается к тебе». Юнг. Но легко сказать… Уходит-то часто хорошее, привычное, чистое, родное… Если б злое… И если б то, что «прорывается» было… целебным, здравым для твоей психики… Что оно, это «новое»? И что будет…?

– Да… Ид действует по принципу удовольствия. А напротив, ха! с дуальным пистолетом – Суперэго! И стволом с тяжёлой пулей водит так… хи-хи, туда-сюда… под носом Ид! Регулирует, это полицейский-постовой-регулировщик… Ну, стихает чуток, на время, напряжение… Снимается… Это пограничное взаимовлияние и есть Игра Психики… «весёленькая»… – герр профессор сделал паузу и посмотрел на игру цвета в бокале – … Букет… Цвета… Вкуса… И Игра крови… В смешении… Гессе… Его отец, балтийский немец из Эстляндии, всю жизнь чувствовал… э… двойственность… напряжённость… мироощущения… От смешения культур, от привнесённой, проросшей русскости… Хм… Да… Пограничность! Как у экзистенциалистов! Как… хм… у меня… И воспитание… Детство… Родители… Отец Юнга-пастор, отец матери Гессе-теолог… и т.д.! Т.д… Т.д… Т.д…