– Ах, простите! Совсем забыл!… Это мой «Фауст», ха, филин по имени «Фауст»… Волнуется к ночи,чувствует постороннего… Замок ведь обычно пуст… Я, Федерика с мужем-поваром Матиасом и один из трёх санитаров – Фредли… Их комнаты внизу, в другом крыле, точнее в Большой Башне замка… А вот, не угодно ли на минутку? В «кабинет Фауста»… На минуточку только…

Они вошли в соседнюю комнату, смежную с кабинетом и не имеющую двери в коридор. Огромный филин в присутствии гостя спрятал своё бочкообразное тело на одном из шкафов этой мрачной комнаты алхимика. От напряжения и без того рыхлое оперение хищника стало клочковато-взъерошенным, угрожающим, рыжина и охристость перьев, как и «перьевые» уши прямо искрились подозрением. Ярко-оранжевые глаза требовали «убраться вон»!

«Глаза у них, доктора и этого… филина, хм, одинаковые… У «Фауста-человека» только менее выразительные, без величия «Тайны» и звериной природной чуждости, и вечной настороженности, ожидания… Хм, ожидание чего-то, впрочем, в глазах фон Доппельта есть… Чего?» – просквозило в голове Моисея Бернардовича.

– Ну, ну, Фауст, успокойся… Успокойся, дружок… Свои… – тон хозяина был крайне ласков.

Его привязанность к этой птице (Птице? Ночной летающей ведьме из мира Вельзевула-Мефистофеля?) была настолько очевидной, что ещё более подчёркивала одиночество этого человека. – Я один захожу сюда… Сам ухаживаю за Фаустом…

Машиах огляделся. Настоящий кабинет алхимика… Тянет чем-то вонючим из реторт и колб с препаратами, стоящими на огромном, массивном, в хлам заляпанном столе. Форма неправильного шестиугольника, напоминающая крышку гроба. Череп стоит в лужице дымящейся зеленоватой жидкости… Этажерки, шкафы с химической посудой… Банка с надписью «Душа», банка с надписью «Дух», пробирка с надписью: «Святой Дух»… Ух!!! На латыни всё… Тяжёлый сундук, обитый кованой медью.

– Там – герр Машиах указал на сундук – очевидно «Злой Дух»… Замок-то солидный… И что? МОМЕНТО МОРИ? Вы тут… что?.. частенько? Старинное вольтеровское кресло, свечи пудовые, оплывшие, эти подсвечники на полу....

– Идёмте, идёмте… Не будем сердить… Собственно, не так… Не то, что вы уж так… К Фаусту, разумеется, ежедневно… На часок… В тишину, в ауру… Поразмышлять более… А вот старый хозяин замка… да… Тот баловался алхимией, видать, серьёзно… И.… э… «опыты» … «делание», что описаны в этих томах в шкафах – он указал на книги, чернеющие кожаными переплётами. – Они поразительны… Они не рукой человека сочинены… Не, э.… его умом… Рукой водили… Даже мои скромные фармацевтические «вылазки-эксцессы»… э.… оччень любопытны…, Впрочем, ничего сверхъестественного… у меня не… Так, кое-что… да… Не будем сердить…

Кого? Фауста? Эти чёрные переплёты? Этот сундук?

Всех. Они вышли в коридор.

– Поздно… Идёмте… спать… Сон – вот блаженство! – Стефан Иероним посмотрел на гостя глазами своего филина… Страстно желающими… получить какую-то поддержку, успокоение, отдохновение – Да, да… Что гётевский Фауст… Что его многие знания?

Если ты цитируешь по памяти… хм… главу 104 из 14-го тома «О блаженстве», ты его, блаженства, не достигнешь НИКОГДА! За погоней своей человек упускает время, его суть… Нет вечности, есть блаженство мига! Да, мир печален! Суетна Жизнь! Да! Но в сочетании печали и блаженства – истинный строй музыки Жизни… Да, да… Умей во сне видеть глубину и широту жизни… – главврач опять «улетел» в философствование – Вы как спите? Крепко? А сновидения? – чересчур уж заинтересовано спросил он гостя.

– Да… По-разному… А сновидения чаще мучают… Ещё и не в своей постели… – лениво ответил Машиах.