Светильник на крыльце зажигается, и на его свет сразу же слетаются мотыльки. Секунду спустя из-за двери высовывается голова Евы.

– Ты зайдешь? – спрашивает она. Затем вглядывается в мое лицо и говорит: – Что, конклав прошел плохо?

– Вообще все плохо, – отвечаю я и вхожу в дом.

Ева смотрит на «Нетфликс» сериал «Уэнздей», а на журнальном столике перед ней стоит наполовину съеденая вазочка с M&M’s.

– Похоже, не только у меня был тяжелый день.

– Парни – болваны, – отвечает она.

– Матери ничем не лучше. – Я плюхаюсь ничком на обитый голубым бархатом диван, занимающий большую часть нашей гостиной зоны, и утыкаюсь лицом в одну из ярко-лиловых подушек.

– И учителя английского языка и литературы тоже.

Она садится на край дивана, и через пару секунд я слышу, как она трясет над моим ухом вазочкой с M&M’s.

– От шоколада все сразу становится лучше.

– Я не уверена, что шоколад может решить мою проблему, – стону я. Но все же беру несколько конфет. – А что сделал Амари?

Она фыркает.

– Он изменил мне с русалкой.

– Вот козел!

– Нельзя сказать, что у нас с ним была настоящая любовь или что-то в этом духе, – говорит она, пожав плечами. – Но мне нравился этот здоровенный придурок.

Да, к сожалению, у этого человеколеопарда репутация любителя потрахаться.

– А как ты об этом узнала?

– Она была в нашем театре, где хвасталась своим подругам об их амурной связи и уверяла, что я о ней «понятия не имею». Ей было невдомек, что я нахожусь за кулисами, расписывая декорации. – Она набирает из вазочки горсть зеленых шоколадных конфет и одну за другой кладет их себе в рот. – Тогда на минуту мне ужасно захотелось, чтобы у меня был доступ к моей магической силе.

– Я могу наподдать ей за тебя, – предлагаю я. – Я понимаю, что это не то же самое, но это могло бы дать тебе какое-никакое моральное удовлетворение.

Ева снова пожимает плечами.

– Она того не стоит. Хотя мне хотелось двинуть Амари кулаком, когда я открыто высказала ему все и он попытался свалить вину за это на меня.

– На тебя? Почему?

– Потому что я «его не понимаю». И, очевидно, потому, что он думает не головой, а членом. – Она опять протягивает руку к вазочке с M&M’s и на сей раз начинает выбирать из него конфеты оранжевого цвета. – А теперь расскажи мне, что случилось у тебя.

– Каспиана приняли в Салемский университет.

– Что? Я думала, что вы не можете…

– Похоже, это правило относится только ко мне. А Каспиан может делать все что пожелает.

– Ничего себе. Это совсем не клево. – Она опять протягивает мне вазочку с конфетами. – И что на это сказала твоя мать?

– Ничего. Она не пожелала даже посмотреть на меня.

На лице Евы читается беспокойство.

– Но почему? Тебе надо поговорить с ней и…

– Агилар назначила мне в партнеры Джуда для работы над классным проектом, – перебиваю ее я.

У нее округляются глаза.

– Обалдеть. – Она встает с дивана.

– Куда ты?

– M&M’s тут не хватит. – Она открывает кладовую и воркует: – О, привет, Пискун! Я рада видеть, что с тобой все в порядке. Вчера нам тебя недоставало.

Я закатываю глаза.

– Поверить не могу, что ты дала имя мыши.

– Да ладно, мышам тоже нужна любовь.

Через пару секунд она возвращается с пакетом наших любимых картофельных чипсов с маринованным укропом.

– Где ты их достала? – спрашиваю я, жадно протягивая к пакету руки.

– У меня есть свои способы. Я хранила их на случай чрезвычайной ситуации, а это определенно чрезвычайная ситуация. – Она открывает пакет чипсов и отдает его мне. – Теперь давай, выкладывай все.

И я так и делаю, выложив ей все, что произошло сегодня на уроке английского языка и литературы и после него. Она молча выслушивает меня до конца.