Мой телефон продолжает звонить в абсолютной тишине зала. Чтобы избавить себя от нового унижения от моей родни, я достаю его из кармана и отклоняю звонок. Это звонит моя подруга Серина, которая окончила школу в прошлом году и теперь живет в Фениксе, так что я быстро пишу ей сообщение, что сейчас у нас Конклав и, когда он завершится, я ей перезвоню. Затем я сажусь на свое место – третье слева на дальней стороне стола, как всегда.

– С твоей стороны весьма любезно присоединиться к нам, Клементина, – сухо говорит моя мать, подняв брови и поджав губы, накрашенные темно-красной помадой. – Возможно, в следующий раз ты позаботишься о том, чтобы твоя форма была чистой, прежде чем явиться сюда.

Она пристально смотрит на мою грудь, я перевожу взгляд туда же и вижу большое коричневое пятно над моей левой грудью. Должно быть, я достала эту форму из корзины для грязной одежды, а не для чистой.

Потому что такой уж сегодня день.

– Я бы предложила тебе чаю, – хихикает моя кузина Карлотта, – но, похоже, ты уже попила его. – В этом году она учится в десятом классе и ведет себя глупо и самодовольно.

– Не слушай их, золотце, – говорит моя бабушка со своим тягучим южным акцентом. – Хорошим парням нравятся девушки, которые не зацикливаются на своем внешнем виде.

– Не говори с милой-милой девочкой о парнях, Виола, – укоряет ее мой дед, взмахнув волосатой рукой. – Ты же знаешь, что она еще слишком молода для таких вещей.

– Да, Клод, – отвечает моя бабушка, одновременно подмигнув мне.

Я благодарно улыбаюсь им обоим – приятно знать, что кто-то поддерживает меня. Иногда я гадаю, была бы ситуация иной, если бы мой отец не уехал еще до моего рождения. Но он ушел, и моя мать поставила себе задачу наказать его, вымещая его косяки на мне – осознает она это или нет.

– Теперь, когда Клементина здесь, я объявляю этот Конклав открытым, – говорит мой дядя Кристофер, ударив деревянным молотком по столу с такой силой, что дребезжат все крошечные чашки, из которых по настоянию моей матери мы пьем чай. – Беатриса, пожалуйста, подайте чай.

Не проходит и нескольких секунд, как зал заполняют кухонные ведьмы, катящие тележки с чаем и угощениями к нему. Одна из них нагружена заварочными чайниками с чаем и принадлежностями к нему, другая – сэндвичами-канапе, а на третьей собраны разного рода коржики и затейливые пирожные.

Мы все сидим молча, пока все это в безупречном порядке не расставляется на любимой скатерти моей матери с цветочным узором.

Флавия, одна из самых молодых кухонных ведьм, улыбается и ставит передо мной тарелку, полную маленьких капкейков.

– Я приготовила для морковного торта твою любимую глазурь, Клементина, из сливочного сыра и ананасового сока, – шепчет она.

– Огромное тебе спасибо, – шепчу я в ответ с широкой улыбкой, при виде которой моя мамочка раздраженно хмурит брови

Я не обращаю на нее внимания.

Флавия просто проявляет любезность и доброту – что в Школе Колдер не очень-то ценится. Не говоря уже о том, что она готовит обалденный морковный торт.

Когда наконец для помпезного чаепития, которое семейство Колдер устраивает во второй половине дня по средам, все готово и все положили еду на свои тарелки, моя мать церемонно берет у дяди Кристофера деревянный молоток. Из пяти братьев и сестер, собравшихся за столом, она самая старшая. К этому своему старшинству она относится очень серьезно после того, как унаследовала его от их самой старшей сестры, когда та умерла незадолго до моего рождения… и никому: ни своим братьям и сестрам, ни их семьям не дает о нем забыть.