Через два поворота, уже выезжая на трассу в сторону Лондона, среди летящих мне навстречу полицейских машин я заметил и ту, на боку которой было написано «кинологическая служба».

Похоже, первый круг оцепления преодолеть удалось.

* * *

Машина с военно-морским мундиром была брошена за три квартала до вокзала Ватерлоо. Её, разумеется, найдут, выяснят имя хозяина и, помотав нервы, вернут ему вместе с мундиром. Военно-морская карьера промелькнула как сон. В вокзал я входил уже штатским. Путь мой лежал не к перронам и кассам, а в бюро забытых вещей. Среди забытого и невостребованного всегда отыщется что-нибудь полезное, особенно если ты сам это «что-нибудь» сюда и сдал.

В бюро был припрятан второй тревожный пакет. Три года назад я отнёс сюда сборник православных псалмов на греческом языке. Специально подобрал такую книжку, чтоб у служащего не возникло соблазна толкнуть её букинисту. Во-первых, незнакомый язык, чужая вера, да и вообще предмет культа – мало ли что за это будет на том свете? Раз в три-четыре месяца я заходил сюда, проверяя сохранность моей книжечки. Каждый раз спрашивал, не приносили ли трактат Савонаролы «О вдовьей жизни» 1491 года издания на старолатинском языке. И всегда выносили мой тайник, в задней обложке которого спрятано восемь купюр по пятьдесят фунтов и четыре по двести евро, да ещё греческий паспорт на имя Никоса Триколиноса, человека подходящего возраста. Сумма в целом копеечная, далеко с такой не уйдёшь, но больше в обложку не вклеивалось.

– Чем вы можете подтвердить, что это ваша книжка? – спросил служащий.

– Только этим, – ответил я, протягивая ему пять фунтов, которые нашёл во внутреннем кармане парадного мундира Сэма Брукса. Эти пять фунтов были единственным приятным сюрпризом за сегодняшний вечер – если, конечно, без четверти три считать ещё вечером.

Переложив паспорт и деньги в карман куртки, я не стал выбрасывать книгу. Человек с пустыми руками всегда выглядит подозрительно, особенно ночью на вокзале. Самое безобидное, что о тебе могут подумать, – а не карманник ли ты?

Направляясь к стоянке такси и проходя мимо полисмена, я с удовлетворением отметил, что смотрит он именно на руки, а не на мои же фото анфас и в профиль.

– Куда едем, сэр? – спросил таксист разноцветной наружности.

– Прямо, по Стамфорд-стрит, – ответил я и закрыл глаза. Сейчас самое время выяснить, кто же сдал меня контрразведке Её Величества.

2. Закрытый город

Прошедшее длительное

«…если тебе так кажется – значит, так оно и есть».

И. Ю.

Сергей Сергеевич глядел в окошко микроавтобуса, отодвинув шторку. Дома, улицы, перекрёстки, светофоры, газоны… Что-то в этом городе было не так. Вроде бы всё на своих местах: право – справа, лево – слева, зебры полосатые, бутерброды падают маслом вниз, пешеходы перемещаются на двух ногах. Но чего-то как будто бы недоставало…

– Недавно был установлен поразительный факт, – прервал его наблюдения голос из глубины салона. Сергей Сергеевич оглянулся, а говоривший сделал многозначительную паузу.

– И какой же, Юлий Борисович?.. – В микроавтобусе плавал полумрак.

– Самые гениальные открытия человечества, оказывается, были сделаны в пятницу! Закон всемирного тяготения Ньютона, Архимедова «Эврика», геном человека, таблица Менделеева, радиоактивность, принципы построения вселенной, строение клетки и многие другие идеи посещали умы гениев именно в этот день. – Юлий Борисович заглянул в лицо собеседника, ожидая увидеть на нём если не изумление, то хотя бы удивление, но наткнулся на холодное спокойствие.

– Хотите сказать, что в другие дни недели ваши «гениальные учёные» ни… – Сергей Сергеевич, поискав слово, подобрал наиболее нейтральное: – …ничего не делают?