– Че, в угол ставила?

– Если бы! – вздохнул Владик. – Ты же помнишь мою покойную бабушку?

– Она у тебя вроде казашка была?

Магрипа-апа всегда ходила с покрытым белым платком головой, в длинном, до пят, зеленом платье, и по-русски говорила хотя и бойко, но с непередаваемым акцентом. Например, она произносила не «шофёр», а «шопЕр» (то есть букву «ф» выговаривала как «п»). Не давалась Магрипе-апа почему-то и буква «в». Их соседа Володю она звала Болёдя.

– Ага, – подтвердил Владик. – Казашка. А дед хохол.

Владик внешне пошел в свою бабку-казашку: темноволосый, скуластый, с прищуренными глазами. Впрочем, я никогда не задумывался о его национальности, как и он, полагаю, о моей. У нас был общий двор, общая компания, общие игры, а больше нам ничего и не нужно было. И когда наша семья переехала в город, мне очень не хватало той нашей развеселой компании, и в первую очередь Владислава.

– Однажды мои родители уехали на свадьбу к родственникам, – продолжил свой рассказ мой друг детства. – Учебный год уже начался, так что дома остались я и бабушка Магрипа. И вот я в первый же день заигрался у нас во дворе и забыл, что надо идти на ужин. А бабушка раз позвала меня с балкона, два. А я ноль внимания. И тогда бабуля как гаркнет на весь двор:

– Блядик, иди кушить домой! Кушить стынет! Бляяядик, домооой!

Я помчался домой как ошпаренный, лишь бы бабушка замолчала. А как мне потом пришлось биться с пацанами, чтобы они перестали называть меня Блядиком…

Отсмеявшись, я приобнял Владислава за плечи:

– Ну что, дорогой мой…

– Только попробуй передразнить мою незабвенную бабушку, убью! – тут же перебил меня друг детства.

– …Дорогой мой Владислав, пошли за стол! – продолжил я. – У меня родился тост: за наших милых бабушек.

– Это можно, – облегченно вздохнул Владик. – Пошли!

– Слушай, а она не пробовала тебя называть не укороченным, а полным именем? – невинно спросил я, когда мы выпили еще по граммулечке.

– Это как? Блядислябом, что ли? – обиженно переспросил Владик. Первым под стол пополз я…

«Ферзь» был вершиной творения человеческого гения – лучший звездолет из всех созданных на Земле к тому моменту. Новейшие технологии, экспериментальные двигатели, инновационные системы управления – ничего не пожалели для флагмана. В том числе и людей для экипажа.

Надо ли говорить, что и капитана решили выбрать незаурядного? Нашли лучшего, наград – не счесть, от «Покорителя космоса» до «Спасения утопающих». Штаб оценил способность кандидата находить утопающих в космосе и кандидатуру утвердил. Однако, как это часто бывает, лучший – не значит идеальный.

Когда капитан явился осматривать «Ферзя», проверять было особо нечего: искусственный интеллект корабля дремал, а команда, уже успевшая поработать на «Ферзе», поддерживала порядок сама. Капитан долго не находил, к чему придраться, пока не попал в кают-компанию.

– Это что? – спросил он, едва открылись двери.

– Не что, а кто, – поправил его старпом. – Это навигатор…

– Что, мужчин-навигаторов не нашлось?

Старпом не нашёлся с ответом.

– Женщина на корабле – к беде! Заменить, – приказал капитан и, не слушая возражений, потребовал список команды.

Вслед за навигатором были исключены медсестра и кок. Кок пострадал зря – он был мужчиной, но японцем, и капитан принял его имя за женское. Исполнительный японец не стал возражать.

Предложение выслать также лабораторных крыс женского пола капитан отмёл:

– Пусть будут. Так надежнее, – хотя и сам понимал, что бежать крысам при всем желании с корабля будет некуда – не в космос же.

Последний сюрприз ждал капитана на мостике. Возле кресла навигатора стояла явно неуставная тумба, а на ней – такая же неуставная фиалка в горшке.