Я неловко переступила с ноги на ногу, чувствуя, как жар всё дальше растекается по телу. Экономический факультет я действительно закончила. Экстерном, кое-как, с тройками – лишь бы только корочка была, а вот из «ТехНекст» меня уволили. Точнее я сама ушла, потому что была там стажёром на символическом окладе, когда в нашей жизни случилась авария. Отцу срочно требовались деньги на операции, которых у нас не было, и перспективная позиция в крупной ИТ-компании накрылась медным тазом. Я пошла работать в «Саванну». Разумеется, отец понятия не имел, откуда у нас такие деньги, и думал, что я очень талантливая и быстро взобралась по карьерной лестнице.

– Я всегда знал, что она далеко пойдёт, – неожиданно сказал Даниил, переводя на меня внимательный взгляд. В его глазах я видела что-то новое, и это странно завораживало. Бархатистый тембр проник под кожу. – Она с детства была слишком умной для своего возраста.

– Вот и я говорю, далеко пойдёт! Эх, жаль Маринка не застала… – Отец шумно выдохнул и осёкся.

– Я наверно за третьей чашкой скажу, – ойкнула я, обратив внимание, что чашек-то теперь не хватает.

– Сиди тут, сам принесу, – внезапно перебил отец и, тяжело опираясь на костыли и медленно переставляя один за другим, побрёл из лоджии прочь.

Когда дверь за ним закрылась, я перевела растерянный взгляд на Даниила. Он смотрел на меня, молча, пристально, так, будто видел меня впервые, и от этого взгляда сердце сжалось и замерло где-то в горле. Я отвела глаза, но ощущение его присутствия стало только острее. Терпкий запах дорогого мужского одеколона заполнил помещение и вскружил голову. Вчера ночью, когда я стояла перед ним в клубе, у меня был шанс коснуться этого мужчины – вытянуть руку и почувствовать тепло его кожи, напряженные мышцы, вдохнуть запах у острого кадыка. Но я убежала. И теперь осознание того, как близко он был, и как я упустила этот момент, прожигало изнутри.

«Ау, Леся, очнись! Ты всё сделала правильно! Это не твой мужчина, он тебе вообще никогда и ничего не обещал», – дала я себе мысленную пощёчину и мгновенно взяла себя в руки.

– Я подслушала ваш разговор, – произнесла я первое, что пришло в голову, чтобы хоть как-то изменить вектор своих мыслей.

Густые светлые брови поднялись на лоб.

– Весь?

– М-м-м… не знаю. Частично, наверное, – я пожала плечами. – Но основное я услышала и хотела попросить тебя… Не мог бы ты быть с отцом помягче? Дело в том, что после аварии ему пришлось пережить не одну операцию, и врачи просили сделать так, чтобы он нервничал как можно меньше. Стрессы ему категорически противопоказаны…

– Да-да, я понимаю, я и не хотел вводить в стресс.

– Тогда зачем приехал?

– Лесь… – Он произнёс моё имя, будто не был уверен, что это действительно я и замолчал.

Даниил

– Тогда зачем приехал?

Её вопрос ударил, как хлесткая пощечина. Она смотрела, ожидая ответа, и я буквально терялся под этим взглядом. Густые, чуть приподнятые брови, напряженные губы, в широко распахнутых аквамариновых глазах – мягкая просьба и немой укор. От неё исходило тепло, такое нежное, почти домашнее, что я просто не мог вывалить на неё всю правду о том, зачем вернулся.

Как, чёрт возьми, объяснить, что я уехал из Норильска три года назад, потому что буквально бежал от неё? Что, когда она вдруг перестала быть просто маленьким очаровательным Лесёнком, которой я иногда помогал решать её головоломки, мир для меня встал с ног на голову. Она была дочерью моего лучшего друга – ребёнком, пока однажды не стала чем-то гораздо большим, чем я мог себе позволить.

И вот сейчас, глядя на неё, я снова понимал, что ошибся, что бегство не избавило меня от этих чувств. Что три года ничего не изменили.