Во время еды – а кормят нас один раз в день – мы обсуждаем музыку и фильмы. Оказывается, у нас даже есть что-то общее: Диме нравится несколько песен группы «One Direction», а мне – одна песня у группы «Многоточие». Мы оба слушаем старые хиты и оба возмущаемся, что сегодня почти не выходит чего-то стоящего.

– У тебя есть любимый мультик? – спрашиваю я, сидя на койке. Она часто скрипит, потому что я то и дело ерзаю.

– Нет, вряд ли. А у тебя?

В последнее время мне кажется, что Дима смотрит на меня дольше, чем обычно. И взгляд у него какой-то другой стал, более жаркий, что ли. Хотя, возможно, у меня просто разыгралось воображение на почве заточения.

– Мне нравится «Унесенные призраками». Это история о драконе! – с гордостью заявляю ему. Сколько раз я пересматривала это аниме! Оно навсегда останется в моем сердце.

– О злом драконе? – уточняет Дима.

Он ложится на подушку, подпирает голову рукой и смотрит на меня снизу вверх таким проницательным взглядом, что у меня не просто перехватывает дыхание, а начинает гореть кожа и твердеют соски. Возбуждение играет со мной злую шутку. Или это на меня так действует экстремальная ситуация? Кто знает.

Я в который раз ловлю себя на мысли, что мне нравится быть под прицелом его взгляда. А еще мне бы хотелось повторить тот наш поцелуй, только теперь продлить его, углубить и позволить себе вольности. Это так странно, но я совсем не чувствую себя жертвой похищения. Наверное, потому что Дима рядом. Без него я бы уже сошла с ума.

– Нет, драконы не бывают злыми. Они бывают только глупыми, – с видом знатока киваю я. Правда, есть ощущение, что мой ответ звучит немного игриво.

– Да неужели? – Я замечаю, как уголок его губ тянется вверх. Похоже, Дима пытается сдержать улыбку. Все еще строит из себя непроницаемую стену. – И что же тебе больше всего запомнилось в этом мультике?

– Идея того, что встречи не забываются. Просто конкретный человек не может их вспомнить. Так Тихиро забыла, что однажды уже видела Хаку. Знаешь, я верю, что особенный человек навсегда остается в нашем сердце. Вот ты уже в моем, – последняя фраза срывается с моих губ на автомате, и я тут же смущенно отворачиваюсь. Начинаю ругать себя, обзываю дурочкой, которая слишком расслабилась. Но, к моему удивлению, Дима никак не реагирует, а потом и вовсе переводит тему.

Может, он тоже видит во мне особенного человека? На днях, когда мы лежали на койке, Дима дотронулся до моего бедра. Он сделал это настолько невесомо, наверное, думал, я не замечу, но у меня в этот момент в сердце замерло. Тепло распространилось по всему телу, заставляя пульсировать низ живота от запретного желания.

Я закрыла глаза и ждала, что Дима поцелует меня. Даже не так: что он сорвет жадный поцелуй с моих губ. Мне безумно этого захотелось! Но в реальности ничего не случилось. Оно и правильно, конечно. Мы тут в заложниках, наши жизни висят на волоске, одному богу известно, что будет завтра, а я размышляю о поцелуях.

Остаток вечера мы мало разговариваем. Я переживаю из-за этого. Молчание угнетает, возвращает плохие мысли, в которых нет ничего светлого. Мне все больше кажется, что стены вокруг давят, а воздуха становится меньше. Взгляд то и дело цепляется за дверь в ожидании, что вот-вот случится очередная беда. Я чувствую себя загнанной жертвой, у которой нет ни единого шанса на спасение. А еще безумно страшно остаться одной…

Когда меня начинает клонить в сон, Дима поднимается и садится на другую сторону кровати.

– Ложись, поспи, – предлагает он. Не сказать, что заботливо, скорее дружелюбно.

– А ты? – неуверенно спрашиваю я.