– Моя с Мастером Йодо. ― Коротко отвечает он.

Слишком глупая. Слишком бестолковая. Вечно ставящая себя в неловкое положение, от которого хочется провалиться под землю и никогда не показываться больше в обществе.

– Немедленно… ― Герман делает шаг в мою сторону, но его вовремя останавливает голос Виктора Семеновича, прозвучавший для меня как гром среди ясного неба.

– Еремеев и Харитонова! Отлично, что вы оба здесь! ― Учитель не замечает возникающего столкновения, моих опущенных испуганных глаз, которые так сторонятся Германа. ― Завтра оба едете на городские соревнования! Быть в школе к девяти, с собой взять форму!

– Нет-нет! ― Отчаянно закричала я, слишком резко кинувшись за учителем, который тут же повернул в обратную сторону. От волнения я даже схватила его за локоть, что было слишком импульсивно и несуразно.

– Какие-то вопросы, Харитонова? ― Пытливо спрашивает он.

– Я не поеду! Мне не нужны соревнования ― я пропущу сразу несколько уроков! К тому же, в классе есть девушки, которые бегут быстрее меня!

Я трясу его руку, тараторю всевозможные оправдания, но учитель не то, чтобы смиловался надо мной, а наоборот ― стал грубее и жестче.

В этот момент подходит Еремеев, по лицу которого понятно, что он тоже не рад этой затее. Конфликт с толстовкой был временно забыт, так как возникала большая, и как бы тяжело это не было осознать ― общая проблема в виде соревнования.

– У меня были совершенно другие планы на завтрашний день, Виктор Семенович. Вы не можете вот так просто вырывать нас с уроков. Это неправильно. ― Властно отвечает Еремеев, глядя прямо в глаза учителю, несколько возвышаясь над ним.

Я почти не обратила внимания на его слова, пока не прозвучало одно ― "нас". Оно как ток вонзилось во все тело, заставляя отступить на несколько шагов подальше от Германа.

Учитель пытливо перевел взгляд от парня ко мне.

– Тебе, Еремеев, если я не запамятовал, обязательно нужна будет справка и характеристика от меня, чтобы после одиннадцатого класса попасть в УОР. А если всего этого не будет? Ведь я могу и здорово обидеться на тебя, знаешь ли… Тогда ты точно не поступишь никуда, и, вот, здравствуй, армия! ― Такие слова может говорить только учитель, который чувствует свое вечное господство над учениками. Я рывками проследила за реакцией Германа ― он молчал, словом не обмолвился, но все это время его кулаки были сжаты до предела, а скулы напряжены. Виктор Семенович скоро обратился ко мне. ― А ты, Харитонова, видимо ошиблась. Сегодня ты прибежала первой, обогнала даже Германа, который пришел вторым. А еще я прекрасно знаком с твоим отцом, знаю его номер телефона. И будь уверена, что он будет крайне недоволен тем, что его дочь, которая однозначно попадет в военную академию, отвиливает от спортивных нагрузок и нормативов. ― Виктор Семенович после своей долгой тирады хлопнул в ладоши. ― Итак, что вы оба решили?

– В девять, значит, собираться? ― Выплюнул Герман, пытливо изучая мое обреченное лицо.

– Правильное решение. ― Учитель не был доволен его высокомерным взглядом, отчего скорее удалился подальше, выкрикивая оскорбления насчет лени тех, кто просто сидел и отдыхал.

Мы обернулись друг к другу.

Мои пальцы тут же коснулись приятной черной материи, чтобы потянув за края вверх, снять толстовку. Он смотрел на это зрелище, не отрывая взгляда, словно я раздевалась перед ним, оставаясь полностью обнаженной.

Богдан, появившийся из ниоткуда, захотел выхватить толстовку, чтобы буквально кинуть ее в лицо Герману, но тот моментально вскрикнул.

– Убрал руки от моей вещи!

Его голос казался звериным. Богдан вздрогнул на эту вспышку, но не подчинился, пытаясь забрать злополучную толстовку. Но я не позволила ему это сделать, качая головой. Слишком много случилось за эти тридцать минут, к тому же, новость о предстоящем соревновании выбила меня из колеи, из составленного еще в начале сентября учебного плана, которому я строго подчинялась для того, чтобы успешно сдать экзамены.