– Мне пора, мам, – хочу побыстрее закончить этот разговор. – Передавай папе привет.

Кладу трубку и, остановившись, закрываю глаза, с шумом выдыхая воздух, а вместе с ним и напряжение, которое сковывало меня последние несколько минут. Пока ничего не изменилось, отношение ко мне осталось тем же, и по возвращении мне явно каждый раз будет упоминаться это своеволие. Мой маленький бунт пока не дал тех результатов, на которые я рассчитывала.

Подхожу к подъезду дома Черкасова, и моё сердце ухает вниз. Ася. Снова на скамейке, снова ждёт. Нет, это уже явно отклонение психики. Прибавляю шаг, решая пройти мимо, словно я её не заметила.

– Ева? – окрикивает меня, когда я почти подхожу к двери подъезда.

Резко останавливаюсь и оборачиваюсь на голос. Ася, встав со скамейки, подходит ко мне почти вплотную.

– Я вас слушаю, Ася, – спокойным тоном говорю, хотя у самой коленки подгибаются от страха. Её взгляд, будто нож, разрезает меня пополам, словно она мысленно уже расчленила меня, упаковала в пакет и сбросила в реку с моста.

– Вы со Святом никогда не будете вместе, – произносит сквозь зубы, подавшись вперёд. – Я не верю в ваши чувства, их нет. У него никогда не было отношений. И тебе не светит. А я подожду. Я терпеливая, – говорит холодно, с расстановкой, сузив глаза. – Ты мне не соперница. Не уйдёшь сама – тебе же хуже, – разворачивается и быстро уходит в сторону автобусной остановки.

А я стою и смотрю ей вслед, не в силах пошевелиться. В её взгляде столько решительности, в словах столько уверенности, что мне становится жутко. А в голове настойчиво бьётся лишь одна мысль – на что я подписалась?

20. Глава 19

Свят

Когда Ева уходит, решаю заняться тем, чего ждут от меня уже пару недель – написанием нового трека. Отключаю звук телефона, чтобы ничего не мешало, беру свою любимую акустическую гитару, блокнот с ручкой, медиатор и устраиваюсь у кровати на полу.

Эта гитара со мной уже несколько лет, хоть и старенькая, но любимая – с множеством наклеек, которые являются своеобразными талисманами для меня. Перебираю струны, настраиваясь, и тут же ко мне подкрадывается Люцифер, ложится рядом, устроившись передними лапками на моём бедре.

– Помогать пришёл? – усмехаюсь, глядя на это шерстяное чудо.

Чёрный, с рыжими пятнами на мордочке и теле и с яркими выразительными голубыми глазами. Впервые вижу такой контраст. Кладёт голову на лапы и внимательно на меня смотрит.

– Ну поехали, Люцифер, – усмехнувшись, произношу и прикрываю глаза.

Слова потоком проплывают в сознании, и я записываю всё, что приходит в голову. Пока без рифмы и музыки, просто что есть. Приводить в нужный вид буду потом. Дальше уже формируется мелодия, под которую я подстраиваю текст, убирая или подставляя слова, находя рифму. А когда всё будет готово, подключатся ребята с аранжировкой*.

Перебираю струны гитары, шепча текст, пытаясь поймать мелодию. В голове начинает формироваться что-то целостное, вот-вот ухвачу этот момент. И тут внезапно в голове всплывает голос Цветковой: “Музыка отличная, а вот текст…”. И все мои мысли тут же путаются, а сознание подкидывает картинки: вот она в одном полотенце сверкает своими длинными ногами, вот презрительно кривит губы и фотографирует нас с блондинкой у сцены, краснеет от моих пошлых шуток, улыбается, когда смотрит на Люцифера…

Твою мать! Дёргаюсь, отпугивая кота, который забирается под кровать, смотря на меня диким взглядом. Прочь из моей головы, Цветкова!

Только она не собирается отпускать мои мысли. Дальше идут настолько откровенные картинки, что я просто рычу от злости. Чёртова Ева на мою голову!