На одной стройке работали два напарника. Один из напарников был мелкого роста мужик с чёрными усишками. Этого мужика все ненавидели, если сказать прямо. А причина была в том, что он постоянно ворчал. Он готов был материть любой предмет, неважно одушевлённый он или нет. Работать с ним было сущей пыткой. Начиная с утра он мало по малу распалялся и к обеду из него лилась брань, как из канализационного стока. Один раз бригадир поставил с ним работать похожего на него человека, – тоже нервного, – дескать «родственные души, сработаются». И что же? Через несколько дней эта «родственная душа» поколотила усатого сквернослова, не вытерпев каждодневного экзорцизма.

А недавно, по случаю, на стройку были направлены студенты из местного училища. И естественно бригадир этому весьма был рад, направив их на тяжёлые труды и не копейки им не собираясь за то платить. Таким образом с усатым и оказался мирный парнишка восемнадцати лет от роду. Надо сказать усатый вовсе не был угрюм, а даже наоборот. И поэтому с молодым отроком он можно сказать сработался. Отрок, будучи несмышлённым, терпел ежечасно брань, а усатый, ощущая разницу между невинным существом и грубыми обыкновенными соратниками своими, тоже был весьма доволен.

– Ах, чёртова земля, будь она проклята! Как же я её ненавижу! – вместо приветствия прорычал усач, встречая студента поутру. А причиной ненависти была размытая дождём дорога, которая и испачкала в весьма ещё неплохом состоянии ботинки усатого.

Студент поздоровался.

– Эти черти приехали уже? – имел ввиду усач, спрашивая студента, коллег по цеху.

– Да, там, в вагончике.

– И сыч тоже? – имел ввиду усач своего бригадира.

– Ну да. – покраснел студент, не желая быть обвинённым в таком наименовании со стороны бригадира, если бы каким-нибудь образом тот узнал.

– Что сегодня на кучу фекалий с тобой пойдём? – имел ввиду кучу песка усач.

– Мне всё равно. Куда пойдём туда и пойдём. – несколько уже недружелюбно ответил студент. Усач это заметил и принял серьёзный вид.

После того как все переоделись, усач со студентом пошли возить песок тачкой; студент накладывал лопатой, а усач, громко матерясь от тяжести песка и от неудобно изобретённой тачки на одном колесе, громко матерился и возил. Студент как-то раз даже разфилософствовался в мыслях об усаче: «Неужели у него совсем нет дна в душе? Обычно человек выпустит пар и успокоится. А этот как-будто состоит из одного гнева…»

Однажды, сидя на перекуре с усачом, студент не вытерпел и включил недавно найденую русскую песню у исполнителя, которого он до толе не слушал. Песня эта ему так полюбилась, полюбился как смысл её, так и мотив, одним словом он почти от неё зависел духовно. Включил он её и заодно чтобы послушал его напарник и чтобы самому в двадцатый раз насладиться ею. Мысль соблазняла его, что если песню оценит напарник-усач, то и увидит насколько хороший у него-студента вкус. Песня же содержала следующий текст: