Ощущение ваты в ушах немного отступило, и я услышала гудение ламп под потолком.

Открылась дверь. Офицер Стивенсон подошел к столу, поставил передо мной пластиковый стаканчик и бросил на стол папку. Я вздрогнула от порыва ветра. Потом он достал из кармана ключи и отстегнул наручники. Запястья покраснели, отлично дополняя еще не до конца зажившие ладони. Только сейчас я рассмотрела Стивенсона как следует: выцветшие волосы и обветренное лицо, словно офицер Стивенсон очень любил солнце, но оно не отвечало взаимностью. Наверное, поэтому он переехал в дождливый Портленд.

Он сел напротив, с интересом разглядывая меня, словно незнакомое животное в зоопарке.

– У тебя целая куча неприятностей, – довольно сообщил он, откинувшись на стуле. – Хочешь услышать весь список?

Я отвернулась к стене.

– Кроме незаконного проникновения на частную территорию и нападение на офицера на тебе еще подозрение в краже и бродяжничестве. Если скажешь свое имя и дашь телефон родителей, будет проще. – Он подождал. – Надеюсь, капитан полиции девятого участка прольет свет на загадку. – Он открыл папку, там лежала фотография, которую они отняли, и ткнул в нее. – Один из моих людей узнал Ника Эберта. И он уже едет сюда.

Чем Ник так известен, что его узнают в лицо? И Рыжий неспроста был у того дома. Он словно знал куда идти. Он тоже знает Ника? Даже если не знает, я приведу убийц прямо к нему. И никакой капитан полиции девятого участка не поможет.

Офицер Стивенсон вопросительно поднял бровь, когда я на него посмотрела. Что же делать? Перевела взгляд на закрытую папку. Если в ней лежала фотография, то нож и кулон, наверняка, тоже там.

– Откуда у тебя эта фотография? – офицер подвинул ее в мою сторону.

Я схватила со стола папку и фотографию и ринулась к двери. Офицер Стивенсон отреагировал слишком поздно, попытавшись схватить мою руку. Но я уже распахнула дверь и вывалилась наружу.

Коридор в обе стороны. Куда бежать?

Я ринулась направо и оказалась в большой комнате с полицейскими. Они ходили, стояли или сидели за столами. В противоположном углу комнаты виднелась дверь. Вдруг это кладовка? Но назад тоже нельзя. Я двинулась через комнату, делая вид, что меня здесь нет.

– Остановите ее! – донеслось за спиной, и все полицейские, как по команде, посмотрели на меня. – Остановите!

Я попыталась прошмыгнуть мимо, но меня схватили. Чужое недовольство садануло по нервам, как удар грома. Я дернулась в сторону и услышала треск ткани. Хватка ослабла, и я нырнула под стол от очередных рук. Пробралась по полу до следующего прохода. Меня схватили за ногу, но я вцепилась в ножку стола и брыкалась, что есть мочи. Отстаньте, мне нужен выход!

Выставив перед собой и полицейским стул, я нырнула обратно под стол. Папка выпала из рук, и я не успела ее подобрать, уворачиваясь от очередного ловца.

– Да поймайте ее уже кто-нибудь, – басил офицер Стивенсон. – Не участок, а детский сад.

Стол, под которым я пряталась, окружили. Со всех сторон раздавался гомон, топтались ботинки и заглядывали лица. Фотография смялась в руке, от всей моей жизни остался только клочок мятой бумаги. Я все потеряла, меня загнали в ловушку, но я не собиралась сдаваться.

– Вылезай, – офицер Стивенсон заглянул под стол и тоже попытал счастья, протянув ко мне руку. Я его укусила.

Он вскрикнул и убрал руку.

– Забудь о социальной службе, – заорал он. – Угодишь в колонию для несовершеннолетних.

Стол надо мной неожиданно пропал, когда его сдвинули в сторону, и офицер Стивенсон схватил меня за руку. Его гнев прошил меня как тысяча мелких иголок, и я завопила от злости и возмущения. Цеплялась за столы и стулья, но все было бесполезно.