Зальтнер был первым, кто взглянул вперед. Но он ничего не сказал, он только удивленно свистнул.

– Море! – воскликнул Торм.

– Боже праведный! – воскликнул Зальтнер. – Старый Петерманн был прав, но лишь отчасти. Это открытое полярное море, но сейчас не стоит слишком много думать об этом.

– Внутреннее море, возможно, озеро, тем не менее, я полагаю, около тысячи квадратных километров, – сказал Грунте. – Размером примерно с Боденское озеро. Но кто может знать, какие фьорды и каналы от него ответвляются. И само озеро еще разделено на части многими островами.

– Тот, кто ступит на этот лед или прибудет на корабле, может с трудом понять, окружено ли море сушей или суша находится посреди моря, – сказал Зальтнер. – Хорошо, что нам отсюда виднее.

– Конечно, – ответил Торм, – очень возможно, что перед нами часть открытого моря, хотя отсюда кажется, что горы окружают водное пространство со всех сторон. Разберемся с этим позже. Но, прежде всего, что нам делать сейчас? Вопреки ожиданиям, нам пришлось подняться так высоко, что мы потеряем много газа, если захотим спуститься. При этом при возвращении нам снова придется перебираться через горы. Это сложный вопрос. Однако у нас еще есть время все обдумать, поскольку шар сейчас движется медленно.

– И мы воспользуемся этой возможностью, чтобы вполне заслуженно передать Северному полюсу наш привет, – воскликнул Зальтнер. С этими словами он достал коробку, из которой маняще вытянули свои серебряные горлышки три бутылки шампанского.

– Я ничего об этом не знал, – изумленно сказал Торм.

– Это послание фрау Исмы. Видите, здесь написано: «Открыть на полюсе». Вес четыре килограмма.

Торм рассмеялся.

– Мог ли я подумать, – сказал он, – что моя жена способна провезти контрабандой то, что нарушает правила экспедиции?

– Но это великолепная мысль вашей жены – отпраздновать шампанским прибытие на Северный полюс, – смеясь ответил Зальтнер. – Во-первых, никто никогда раньше не пил шампанское и тем более не поднимал тост за женщин над Северным полюсом. Во-вторых, согласитесь, это необыкновенное удовольствие – пить игристое вино в такой мороз за здоровье нашего командира. И в-третьих, разве не радостно видеть трагическое лицо нашего астронома? Ведь он принципиально не пьет шампанского и принципиально не поднимает тостов за женщин; но так как он все-таки должен и хочет присоединиться к празднованию на Северном полюсе, то он оказывается в конфликтной ситуации по отношению к своим принципам, из которой ему будет дьявольски трудно выбраться.

– Я мог бы многое сказать в ответ на это, – сказал Грунте. – Например, что мы еще не знаем, где на самом деле находится Северный полюс.

– Верно, – перебил его Торм, – но именно поэтому мы должны праздновать тот момент, когда мы уверены, что впервые увидели его в поле нашего зрения. Вы признаете это?

– Хм… да, – сказал Грунте, и легкая ухмылка скользнула по его чертам. – Я полагаю, мы могли бы быть на полюсе. Поэтому я могу присоединиться к вашему тосту, если мне заблагорассудится, не противореча никаким принципам.

– Почему? – спросил Зальтнер.

– Полюс – это точка разрыва. Принципы – это утверждения, которые действуют в случае существования условий, для которых они установлены, прежде всего непрерывности детерминации пространства и времени. На полюсе все привычные условия упразднены. Здесь больше нет кардинальных точек; каждое направление можно обозначить как север, юг, восток или запад. Здесь также нет времени суток; все времена, ночь, утро, полдень и вечер, существуют одновременно. Поэтому здесь также применяются все принципы вместе или не применяются вообще. Достигается полная точка индифферентности всех определений, идеал беспристрастности.