Когда Зальтнер во второй раз очнулся, он ничуть не удивился тому, что снова оказался в полностью измененных условиях. В комнате было темно, но потолок мерцал тусклым серым светом, так что он мог в какой-то степени видеть окружающую обстановку. Он сразу увидел, что его переместили в другую комнату. Здесь не было окон, и он не мог слышать шум моря. С другой стороны, он увидел несколько корзин и свертков, сложенных возле его кровати, в которых, как ему показалось, он узнал часть содержимого гондолы затонувшего воздушного шара. Если бы только было немного светлее! Но как же включить свет?

Зальтнер осторожно поднял руку, чтобы не совершить еще один непроизвольный прыжок в воздух. Не произошло ничего неожиданного и он понял, что находится в обычных условиях земного притяжения. Он рывком поднялся и сел на край кровати. И как только ноги его коснулись пола, в комнате стало светло. На потолке появилось широкое отверстие, прикрытое лишь тонким прозрачным экраном, и лучи солнца проникли внутрь. Теперь Зальтнер отчетливо увидел, что перед ним действительно вещи, принадлежащие неудавшейся экспедиции; среди них он нашел свою тщательно вычищенную и высушенную одежду. На полу лежал даже его ледоруб, который он взял с собой для возможного восхождения на ледник на Северном полюсе. Зальтнер быстро поднялся и уже с первых шагов по мягкому ковру комнаты почувствовал, что его силы полностью восстановились, и успокоился. Он отодвинул занавес слева от себя и увидел за ним различные приспособления, показавшиеся ему очень странными. Он догадался, что это аппарат для умывания и различные принадлежности, необходимые для туалета марсиан. Однако прежде чем решиться воспользоваться этими незнакомыми предметами, Зальтнер сначала осмотрел всю просторную спальню. В стене напротив кровати была большая дверь, которую он пока не решался открыть. Он посмотрел направо и заметил, что в обшивке боковой стены тоже есть дверь, которая не была закрыта полностью. Дверь вела в затемненную комнату. Когда Зальтнер коснулся неизвестного механизма около нее, дверь открылась, впустив в комнату больше света. Тут у противоположной стены он увидел кровать, точно такую же, как его собственная, и, к своему невыразимому восторгу, узнал Грунте, который мирно спал.

– Доброе утро, доктор, – ни минуты не колеблясь воскликнул Зальтнер. – Как дела?

Грунте изумленно открыл глаза.

– Зальтнер?.. – неуверенно произнес он.

– Да, это я. Мы с вами теперь вместе, живы и здоровы, кто бы мог подумать! Но никто ничего не знает о Торме. Бедный Торм…

– Вы знаете, где мы находимся? – спросил Грунте, сразу воодушевившись.

– Я знаю, но вам, возможно, трудно будет в это поверить. Или вы уже пообщались с уважаемым Хилом или прекрасной Се?

– Мы во власти нуме, – мрачно ответил Грунте. – Мы одни?

– Насколько я знаю, да, но одному дьяволу известно, каких механизмов они здесь понаставили. Очень может быть, что откуда-то слышно и видно все, что здесь происходит, или какой-нибудь секретный фонограф записывает каждое слово. Могу только сказать, что они еще не понимают по-немецки.

– Сколько прошло времени с момента крушения? Как долго я был без сознания?

– Понятия не имею! Я думаю, что время здесь вообще не существует.

– Ну, это можно будет определить, когда мы снова увидим открытое небо, – сказал Грунте. – Однако как здесь включается свет?

– Наступите ногами на пол перед вашей кроватью, и зажжется дневной свет. Мы находимся в мире автоматического обслуживания.

– Я не могу, дорогой Зальтнер, моя нога повреждена.

– Я… это было бы… дайте взглянуть…