– Прекрасно, – сказала Се, – но прежде чем вы усыпите моего бедного бата, я хочу еще раз с ним побеседовать.

Се повернулась к Зальтнеру и, как могла, дала ему понять, что еще один из его спутников спасен и что он скоро его увидит. Затем она сумела узнать имя второго спасенного путешественника и заставила Зальтнера повторять несколько немецких слов до тех пор, пока она их не запомнила. Пока Се улыбаясь смотрела на Зальтнера своими большими глазами, Хил поднес руку к его лицу и несколько раз провел ею вперед-назад. Глаза Зальтнера закрылись. Ему все еще казалось, что перед ним сияют два лучистых солнца, потом он перестал понимать, были ли это два глаза или две луны Марса, и вскоре он впал в глубокий сон без сновидений.

Грунте очнулся из бессознательного состояния в комнате, которая была оборудована почти так же, как и комната Зальтнера. Она принадлежала к той же серии комнат для гостей, которые предназначались для временного пребывания марсиан на земной станции. Со своей кровати Грунте тоже ничего не видел, кроме больших окон, за которыми плескалось море, и ширмы, скрывавшей остальную часть комнаты. Эта ширма также была украшена ночным пейзажем Марса, на котором были изображены две луны – мотив, очень популярный у марсианских художников. Здесь, однако, на переднем плане также были изображены две фигуры; стоящая фигура указывала на особенно ярко сияющую звезду, а вторая сидела у стола и рассматривала сильно увеличенное изображение этой звезды, спроектированное на поверхность стола проекционным аппаратом.

Грунте попытался собраться с мыслями. Он удобно лежал в теплой комнате в спальной одежде, которая не принадлежала ему. Он не мог пошевелить ногой, которая, кстати, не болела – она была прочно перевязана. Он чувствовал себя усталым, но совершенно здоровым и не испытывал какого-либо дискомфорта. Он мог свободно двигать головой и руками, а в некоторой степени и верхней частью тела. Значит, его спасли после падения в воду. Но где он был и кто были спасители?

Первоначальная иллюзия, что он смотрит на реальный ночной пейзаж в том месте, где стояла ширма, не могла длиться долго, потому что в нем были фигуры, которые не двигались. Значит перед ним была картина. Море, заключил он по цвету и типу освещения, было ничем иным, как полярным морем, в которое упал воздушный шар. Он был на острове, а его спасители – жители этого острова. Кто они и чего он мог от них ожидать? На этом были сосредоточены все его мысли.

Грунте подвигал руками, проследил за своим дыханием, пульсом, он слышал шум моря – все явления природы были неизменны, он находился на Земле, и все же существа, обитавшие здесь, не могли быть людьми. Ткань его халата, его одеяла, материал, из которого была изготовлена его кровать, были ему совершенно незнакомы, он не мог сделать из этого никакого вывода. Но картина! Что изображено на картине? Можно ли было по ней определить, в чьей он власти?

Две фигуры на картине были, как казалось, человеческими. Стоящая фигура, указывающая на звезду, имела идеальную женскую форму с поразительно большими глазами; вокруг ее головы переливалось странное сияние – могла ли это была быть символическая фигура с нимбом? Одежда – насколько это вообще можно было назвать одеждой – не позволяла сделать никаких выводов, это могла быть просто фантазия художника. Сидящая фигура, наблюдавшая за изображением звезды и повернувшаяся спиной к наблюдателю, была одета в плотно облегающую металлическую броню; в руке она держала неизвестный Грунте предмет. Могли ли эти две фигуры быть представителями жителей полярного острова? Но сам пейзаж не был пейзажем Земли. Так, может быть, это напоминание о родине, откуда пришли жители полюса? И если это так – то эти две луны – они не могли принадлежать ничему другому, кроме Марса.