– Лежите спокойно! – крикнул Грунте Зальтнеру, – постарайтесь не двигаться… гондола лежит на боку… держитесь за что-нибудь!
– Черт подери, – проворчал Зальтнер из-под одеяла, – полежишь тут спокойно, когда сидишь на разбитой бутылке шампанского! Если бы мы только выпили все сразу и выбросили пустую бутылку!
При этом он сделал сильный рывок в сторону, одновременно начиная перекатываться…
Грунте издал вопль ужаса. Он увидел своего спутника, висящего на самом краю гондолы. Зальтнер пошарил руками над собой, но не смог найти точку опоры… его тело свесилось… колени попали в петлю каната… в этом ужасном положении, головой вниз, Зальтнер парил на высоте более чем тысяча метров над поверхностью полярного моря.
В необычайном возбуждении Грунте, ухватившись обеими руками за край гондолы, развернулся с такой силой, что ему удалось вырвать ногу из-под якоря. Не обращая внимания на боль, он как можно быстрее, хотя и с большой осторожностью, вскарабкался по канатам гондолы к Зальтнеру. Он лихорадочно озирался вокруг в поисках веревки, чтобы бросить ее товарищу и затащить его обратно в гондолу. Но где было найти подходящую веревку в этом клубке канатов? Прямо над ним свисала широкая петля. Грунте раскачал ее, подтянул к себе, и, наконец, ему удалось подвести веревку вплотную к Зальтнеру.
К счастью, Зальтнер ни на секунду не терял присутствия духа. Когда он увидел веревку в пределах досягаемости своих рук, он схватился за нее. Ему удалось удержаться, и теперь он пытался влезть обратно в гондолу. Он выпрямился, ухватившись руками за веревку, вытащил ноги из петли, в которую попал, и поставил их на край корзины. Вдруг над ним раздалось шипение и грохот. Веревка, за которую он держался, была частью буксира, упавшего на воздушный шар. Теперь буксир отсоединился от воздушного шара и его свободный конец соскользнул вниз. Зальтнер едва успел ухватиться за край гондолы. Но когда трос скользил по воздушному шару, он зацепился за пусковой шнур и потянул его с полной силой. В результате разрывное устройство сработало. Оболочка воздушного шара разорвалась. Газ с шипением устремился наружу. Шар закрутился вокруг своей оси и начал падать с бешеной скоростью.
– Скорее! – крикнул Грунте. – Мы должны поскорее отрезать гондолу от шара!
– Но где же Торм? – крикнул Зальтнер.
Они звали, кричали, искали – Торма не было. Все-таки не исключена была возможность, что он все еще находился в гондоле. Они не решались отделить ее от воздушного шара, но они также не могли больше медлить…
– Парашют, парашют! – снова закричал Грунте.
– Его нет!
Воздушный шар стремительно полетел вниз.
Грохот, пена и брызги – море обрушилось на гондолу и ее пассажиров…
Подобно гигантской черепахе, оболочка воздушного шара, надуваясь, плыла по воде, хороня под собой экспедицию.
Глава 5. На искусственном острове
Мягкий свет полярного дня проникал сквозь широкие окна высокой комнаты, обставленной в стиле марсиан. По потолку проходило большое количество металлических полос, вместе образующих со вкусом подобранный узор. В центре они соединялись, образуя розетку, от которой вниз вели многочисленные провода, заканчивающиеся в конструкции, напоминающей шкаф. Эта конструкция стояла на большом круглом столе и имела ряд выступов или ручек на внешней стороне; надписи над ними указывали их назначение. На стене напротив окон по обе стороны широкой центральной двери находились резные полки, предназначенные для хранения богатой библиотеки. Остававшееся над ними свободное пространство было украшено картинами, изображающими виды Марса. Глядя на них можно было подумать, что смотришь через ряд отверстий на пластические изображения, или, скорее, на живую природу. Градации цветов на изображениях были необыкновенно четкими и создавали впечатление полной реальности. На пейзаже словно сияющие звезды были видны отражения солнечных лучей на болотистой почве, и в то же время можно было четко различать тончайшие детали в глубокой тени огромных деревьев. Над дверью сиял в натуральную величину бюст Имма, бессмертного философа марсиан, который создал доктрину нумености, представленную в его труде «Определение Нуме. Богословие. Божественное существо как действующая сила».