Еще чувствуя ее сладковатый аромат, Лютой подошел к своему скакуну и взглянул на небо.

Ярко светило солнце. Кое-где размеренно плыли невесомые облака. Стайки птиц взмывали ввысь.

Взгляд воеводы задержался на горизонте. Над Северными горами нависли тяжелые тучи. Они громоздились на вершине самой высокой горы, будто она их извергала. После, закручивались клубком и расползались по горизонту.

Это еще что такое?

Лютой почесал затылок. Надобно Царице доложить.

Волгава замолчала, закрыла глаза и опустилась над чашей. Провидица оставалась неподвижной некоторое время, а затем вскинула голову.

Глаза ее были вновь карими.

– Теперича ты понимаешь, – проговорила Волгава, – что вам идти вместе?

Митрофан нахмурился.

– Нет, провидица, – возразил Хранитель, – вместе мы никуда не двинемся. Это очень опасно.

– Я считаю, что провидица права, – засуетилась Аксинья.

– Не встревай, – пробубнил Серго.

– Митрофан, – вступила княгиня, – ежели так велят духи, я готова пойти с тобой.

Ее глаза были полны решимости. Митрофан не желал брать с собой княгиню, потому как странствие было полно опасностей. Нутро же жаждало провести несколько седмиц в компании Елизары.

Хранитель согласился. Кроме прочего, мужчина понимал, что устами провидицы вещали духи. Как ни старайся, идти против судьбы бесполезно, все одно будет, как предначертано.

– Пойдите, умойтесь с дороги, – сказала Волгава, – я пока на стол накрою.

Компания направилась к речушке.

– Все-таки здесь очень красиво, – мечтательно протянула Акси, – хоть и хозяйка этих мест со странностями.

– Негоже говорить несносные слова про хорошего человека, – заступился за Волгаву Серго.

– Мне врать надобно? – прищурилась торговка. – Я говорю то, что думаю. Вы можете считать, как вам угодно!

– Что это? – вскрикнула княгиня. Ее взор был обращен на Северные горы. С вершин ползли грозные тучи вдоль горизонта.

– Вот оно… – насторожился Митрофан.

В его голове возникли тревожные мысли: а не упустил ли он время? Все правильно понял? Успеет ли уберечь Белозерье?

– Настасьюшка, – слезая с коня, басил Лютой, – с чем пожаловала?

– Поговорить с тобою хочу, – сухо отозвалась жена Митрофана.

Воевода кивнул, и они прошли в Палаты. У него имелись личные покои для приема селян и горожан, место, где воевода мог спокойно нести царскую службу.

В горнице было светло и нарядно. Расписные своды, резная мебель. Все в лучших традициях Белозерских мастеров.

Настасья расположилась в кресле.

– О чем речь пойдет, Настасьюшка? – вновь поинтересовался Лютой.

– Мне надобно знать, куда Царица мужа моего отправила? – не сводя глаз, молвила жена Хранителя. Раздумала она дознаваться о его полюбовнице и прочих сплетнях. Все что хотела, девица услышала от придворного люда, томясь в ожидании воеводы.

– Это тайна. Я не могу тебе ее раскрыть, – сердобольно вещал воевода.

– Теперь-то какая разница? – нахмурившись, сказала Настасья. – Ежели Митрофан убег с княгиней…

Лютой расплылся в улыбке.

– Верно подметила, Настасьюшка, – кивнул воевода. Где-то в глубине души, мужчина пожалел, что связался с этой девицей. Надо же какая дотошная. Что ей ответить? Правду или соврать? Зачем она спрашивает? – Скажи мне, а для какой нужды тебе знать, куда должен был по царской воле направляться твой муженек? Не трави ты себе душу…

Лютой театрально вздохнул и склонил голову на бок.

Настасья отвернулась, достала из рукава носовой платочек и промокнула глаза.

– Видишь ли, воевода, – начала она певучим голоском, – душа изранена, никак успокоиться не могу. Тяжко в горнице сидеть одной и мучиться от дум тягостных. Решила к тебе придти… – девица посмотрела на него особым взглядом, от которого у Лютого в груди что-то екнуло, а живот обдало жаром. – Все вокруг предатели, один ты правду мне сказал. Выходит ты токма ближе всех мне, токма тебе могу доверять…