Физика, как собирательное имя экспериментальных наук, формируясь, нуждалась в унификации. Для своего развития науке необходимо, чтобы люди специализировались, люди, а не сама наука. Само знание – это не специальность, а вот участие в нем требует специализации. Таким образом, люди науки поколение за поколением замыкаются на все более тесном пространстве мысли. С каждым новым поколением, сужая поле своей деятельности, ученые теряют связь с остальной наукой, с целостным истолкованием мира – единственным, что достойно называться наукой, культурой, цивилизацией.

И вот теперь интеллектуальные властители представлены учёными, которые из всей совокупности знаний, необходимых для того, чтобы подняться хотя бы выше среднего уровня, знают одну-единственную дисциплину, и даже в этих пределах – лишь ту малую часть, в которой подвизаются. Они даже кичатся своей неосведомленностью во всем, что находится за пределами этой полоски, которую они возделывают, а тягу к совокупному знанию именуют дилетантством.

Стесненные своим узким кругозором, они действительно получают новые данные и развивают науку, о которой сами едва помнят, а с ней и ту энциклопедическую мысль, которую старательно забывают. Другими словами, современная наука, опора и символ нашей цивилизации, благоприятствует интеллектуальной посредственности и способствует ее успехам.

Причиной тому является механизм мышления. Львиная доля того, что совершается в биологии или физике, химии – это механическая работа мысли, доступная едва ли не каждому. Для успеха бесчисленных опытов достаточно разбить науку на крохотные сегменты, замкнуться в одном из них и забыть об остальных. Надежные и точные методы позволяют, походя с пользой «вылущивать» знание. Методы работают как механизмы, для успешных результатов даже не требуется ясно представлять их суть и смысл. Таким образом, наука своим безграничным движением обязана ограниченности большинства ученых.

Но это создало крайне диковинную касту. Человек, открывший новое явление природы, невольно должен ощущать силу и уверенность в себе. С полным и безосновательным правом он считает себя «знающим». Специалист хорошо «знает» свой мизерный клочок мироздания и полностью несведущ в остальном, приходится признать этого ученого сведущим невеждой и это означает, что данный господин к любому делу, в котором он не смыслит, подойдет не как невежда, но с дерзкой самонадеянностью человека, знающего себе цену.

Единственное спасение в том, чтобы человек осознал, что самой природой он предназначен к поискам Высшего начала. А пока, плодотворность науки ведет к небывалому прогрессу, прогресс – к небывало узкой специализации, а специализация – к улучшению самой науки и невежеству самих ученых.

Текст Хосе Ортега-и-Гассета относится к первой половине ХХ века, сейчас ситуация еще хуже, потому что специализация стала еще более жесткой, а число ученых многократно увеличилось. К тому же, Ортега обратил внимание только на одну проблему. Будучи филологом, он смотрел на ситуацию в естествознании со стороны. Изнутри же, даже невооруженным глазом, видна другая проблема. В каждый период формируется определенная парадигма, свои авторитеты, ее поддерживающие, поэтому ученый, даже если захочет, не сможет опубликовать свои «энциклопедические» результаты, ему дозволено публиковать свои труды, только не выходя за жесткие рамки, принятые в данной области науки или данного журнала.

Cпециализация в науке несет угрозу цивилизации по той причине, что рационально, механистически мыслящие, узкоспециализирующиеся ученые в своем большинстве направляются в систему образования, и процесс воспитания себе подобных продолжается. Как правило, преподаватели естественнонаучных дисциплин работают по жесткой программе как переносчики информации. «Шаг влево, шаг вправо» карается, поэтому преподаватель, даже если захочет, не сможет ничего изменить. Формально проводятся многочисленные научно-методические конференции, но все обсуждаемые на них «инновации» сводятся к «новым» формам контроля, усилению непонятной студентам мотивации, наглядности и другим несущественным деталям.