Утром, уладив дела так, чтобы освободить две недели, мы улетели с ним в Аргентину и начали учиться лучшей (конечно, после занятий любовью) из известных нам практик интуитивного чувства партнера.
С каждым днем менялись привычные ощущения и взаимодействия с частями самих себя, окружающим пространством и друг с другом. Отказавшись от привычных средств и органов коммуникации, мы учились общаться, непосредственно обмениваясь эмоциями и понятиями, мгновенно читая малейшие импульсы, исходящие друг от друга, и сознавая, что такое общение неизмеримо глубже и богаче привычного.
Это не танец. Точнее, танец в той степени, в какой он является диалогом. Личностная практика, становящаяся таинством потому, что выходит за пределы личности. Опыт растворения границ – преодоление двойственности единством.
Кроме мужчины и женщины, кроме двух партнеров здесь есть нечто третье, и оно главное. Не двое, а то, что между ними и над ними. В архитектуре это называют точкой сопряжения – она где-то вне сооружения, она неразличима для обычного глаза, но именно она держит и связывает все это (миро)здание. Невидимая ось качелей, точка опоры.
Упражнение в гравитации: поодиночке так нельзя ни стоять ни двигаться, это нарушение законов физики, мы бы упали порознь, если бы не было тебя, если бы не было меня – если бы мы были не вместе.
Все дело – в одном-единственном движении – в его начале, его развитии, его завершении. Мастер – не тот, кто лучше исполняет те или иные коленца, не тот, кто знает их больше, он просто иначе делает вот этот единственный шаг – тот, который СЕЙЧАС. Все фигуры, которые можно выучить, – неважны. Смысл – в том, как – из какого Адреса – ты делаешь только этот шаг, потому что на самом-то деле ничего другого ты и не можешь делать.
Шаг, соединяющий риск падения с доверием. Это из области электричества: два провода почти не соприкасаются, но в том-то и дело, что здесь нет никакой изоляции…
Мы не можем поверить в нетанцующего Бога…
Чем больше торопливость, тем меньше шансов успеть. «Когда я тороплюсь, я замедляю движения». Если уловить музыку, легче всего попадать в сильную долю, но мы любим слушать промежутки между ними – в них есть простор и воздух для нас. Два мгновения, одного из которых уже нет, другого нет еще, и то, что есть между ними, может быть бесконечностью. Времени достаточно, в промежутках между тиканьем секундной стрелки можно все успеть. Все наполнить, высветить, вырастить…
Содержимое головы
Все, чем мы занимались – плавание, дыхание, танец, – требовало, как это ни странно, одного и того же – спокойствия, открытости и сосредоточенности – «включенности».
Одного и того же состояния сознания, столь редкого в нынешней жизни и, как выясняется, наиболее продуктивного. Такого, при котором электрическая активность мозга функционирует в т. н. альфа-диапазоне, свойственном медитации или молитве. Такого, в котором практически постоянно, согласно исследованиям, пребывают дельфины.
Лилли, изучавший измененные состояния сознания и насчитавший их более ста пятидесяти, в конечном счете написал: «Есть только два состояния сознания – присутствующее и отсутствующее…»
Присутствующее состояние хотелось сделать постоянным.
Попавшая к нам в это время (совпадение) книга молодого тибетского ламы Йонге Мингьюра Ринпоче «Будда, мозг и нейрофизиология счастья» была именно об этом.
Через две недели мы сидели с ее автором в небольшом помещении, готовые пройти первый в своей жизни обучающий ретрит по медитации. Перед нами был Будда – спокойный, внимательный и совершенно… живой. Непостижимо сочетающий в себе умудренность тысячелетий и задор тридцатилетнего мальчишки. Полностью включенный в каждую малейшую деталь происходящего. Представившись, мы сообщили, что никогда до сих пор не практиковали медитацию и уж тем более никогда не занимались ею с учителем. Кроме одного раза, когда у нас были удивительные и крайне необычные учителя – дельфины.