Ислам и древние культы причудливо переплелись в их культуре. Женщины пустыни и сегодня носили закрытую одежду как средство защиты от солнца, песка и дань религиозным традициям, а в прошлом их лица прятали от чужаков, потому что женщины были главной драгоценностью. Украдут верблюда – не будет молока, мяса, шерсти и транспорта, но его можно купить или вернуть силой. Украдут женщину – не будет дома и сыновей. Некому будет продолжить жизнь. Силой такую женщину уже не вернуть. Она будет осквернена. И кто отдаст дочь в племя, не способное защитить своих женщин?

Мать Аджмала была из бедуинского племени. Красивая, статная. Даже во дворце она не снимала своих ярких, традиционных одеяний. Ее отдали Эмиру второй женой еще совсем юной, в пятнадцать лет. Отец был старше молодой жены в два раза. Это был племенной союз. Хоть и существуют официальные границы государств, но пустыне они безразличны. Когда дует ветер, песок не ведает границ. Очень многое зависит от того, кто на твоей стороне. Отцу был нужен союз, и он скрепил его свадьбой. Настоящей женой Эмира мать Аджмала стала лишь когда ей исполнилось восемнадцать. До этого времени отец ее не трогал. Она родила ему двух дочерей и сына. Сестер выдали замуж. Они жили вполне счастливо и благополучно. Иногда, до смерти матери, приезжали домой погостить, показать внуков.

Мать умерла от онкологии когда Аджмалу было двадцать. Врачи были бессильны. На самом деле Аджмал знал, что она иссохла от тоски. Со временем родители отдалились. Мама стала скучать в огромном дворце, где было все, кроме свободы. Она часами сидела на балконе и смотрела туда, в пустыню. И хотя отец, видя ее состояние, предложил ей небывалое – развод, долг шейхи и матери был слишком велик. Она вернула свободу посвоему.

Аджмал долго переживал потерю. Он взошел на Эверест, побывал на Северном полюсе и в Антарктиде, будто пытался там, на самом верху и там, где край Земли найти следы ее души. А затем, почти полгода жил у бедуинов, у деда. Оттуда вернулся Аджмал – мужчина, но не все заметили произошедшие в мальчике, которого считали избалованным сибаритом, перемены.

Вот и сейчас, чувствуя, как подступает черная тоска, от которой не спасали ни женщины, ни друзья, ни наука, он, узнав, что племя подошло близко, Аджмал ехал в пустыню на своем любимом внедорожнике. Он побудет с ними, посмотрит на звезды и снова обретет путь.

Дед и его племя встретили Аджмала как и подобает подданным встречать своего правителя. Детишки обступили его, как только шейх вышел из машины. Аджмал знал, что он для них, как Санта Клаус для европейских малышей под новый год. На переднем сидении рядом с ним стояла коробка, набитая конфетами, а в багажнике, вместе с остальными подарками, были игрушки: машинки для мальчиков и куклы для девочек.

Аджмал был ангелом-хранителем племени. Если бы не он, им, скорее всего, пришлось бы выйти из пустыни и поселиться в городах, что для многих означало бы тоскливую смерть.

Его проводили в шатер деда. Женщины готовили самые вкусные блюда.

Дед не задавала вопросов. Он знал нрав своего Аджмала, спокойного как пустыня в безветрие, бездонного в своих мыслях, как ее пески, буйного в своем гневе, как красная буря. Раз внук здесь – его что-то сильно тревожит.

–Ты плохо ешь, – сказал дед, наблюдая, как Аджмал кладет на свою тарелку лишь маленькие кусочки из того, что стояло перед ним.

–Я не голоден. Отдайте все людям, пусть и у них будет праздник, – произнес Аджмал, ополаскивая тонкие пальцы, – я приехал увидеть тебя.

–Тебя что-то тревожит, мой мальчик? – глаза деда, уж светлокарие, из-за возраста, смотрели с вниманием и заботой.