Но старший конюх на этот раз оказался столь же внятным, как его помощники:

       — А мне-то почём знать? Мне сказано — я делаю. А вы воду залили? Продукты проверили? А то друг друга есть будете в дороге!

       Лишь старшему караванщику Реток подмигнул и тихо сказал:

       — Похоже, что не шесть, а семь повозок у тебя будет…

       — Семь не шесть, число не чётное, знатное, — явно обрадовался караванщик. — А до какого места? И что, сам с нами?

       — Ничего больше не знаю! — отрезал Реток.

       И уже через час весь караван перешёптывался, что сам герцог Арлей отправляется в Пустошь.

       Незадолго до обеда дверь камеры, где сидел королевский гонец, распахнулась, и вошёл слуга с факелом в одной руке и табуретом в другой. Пока пленник щурился от света, Дэйран Арлей отослал слугу и уселся на табурет.

       — Ваша светлость! — согнулся в поклоне гонец.

       — Он самый, — согласился посетитель. — Накормлен, напоен?

       — Спасибо, ваша светлость!

       Герцог долго рассматривал помятое лицо пленника, а затем произнёс:

       — У нас образовалось одно недоразумение…

       Гонец предельно втянул голову в плечи.

       — Из которого мне видится несколько выходов…

       Гонец, казалось, перестал дышать.

       — И вот один из них… Возможно, что твоя кобыла сломала ногу на перевале и ты всю ночь бегом добирался до замка… А как раз сегодня у меня не оказалось свободных лошадей и пришлось ждать утра…

       Королевский гонец, уже попрощавшийся с жизнью, судорожно сглотнул и кивнул.

       — Хорошо. Завтра ты получишь письма и пару лошадей. Не жалей их. Ты должен пройти перевал и спуститься в долину за шесть часов. Потом пойдёт снег… Или немного позже. Главное, добраться до Гранчиса. Там, если понадобится, ты получишь повозку. Если запомнил, что я сказал, кивни.

       Гонец мелко закивал.

       — Хорошо. — Герцог встал и, выходя в дверь, распорядился: — Выпустить и помыть. Завтра утром должен быть готов выехать.

       Весь вечер герцог Арлей посвятил написанию писем. Проще всего далось послание доверенному лицу в Гранчис, дабы гонца при необходимости обеспечили повозкой и провиантом на дорогу в столицу. Понятно, что это дело королевской службы, но пока они раскачаются… Лучше всё предусмотреть самому — надёжней будет.

       Немного сложнее оказалось написать ответ на королевский приказ — четыре листа сгорели в камине. Но, в конце концов, герцог решил, что основной текст письма уже есть в полученном приказе, и написал всего несколько предложений:

       «Мой король!

       Ваш приказ будет выполнен при любых обстоятельствах.

       До весны вынужден уехать из замка по торговым делам.

              Преданный вам —

        герцог Дэйран Арлей».

       Запечатав конверт личным перстнем, герцог подумал, что даже написанного слишком много. Ну какое дело королю, куда и по каким делам уехал один из его подданных? Даже не придворный! Хотя и тесть…

       Письмо королеве далось ещё труднее, как по времени, так и по числу листов бумаги, канувших в камин. Арлей даже попытался набросать черновик, что так же не увенчалось успехом. Герцог с отвращением, как на ядовитую пустошную зверушку, посмотрел на письмо королю, и, как ни странно, оно навело на простую мысль.

       «Моя дорогая дочь Тиана!

       Ни секунды не сомневаюсь как в твоей доброте, так и в заботе нашего короля! Безусловно, вы правы, но сейчас, как мне кажется, не время для столь важного и ответственного шага, который обозначен в приказе. В любом случае у меня есть срок до весны, а значит, следует заняться неотложными делами. Завтра я уезжаю с инспекцией ближних пределов и рассчитываю вернуться в замок через пару месяцев. Таким образом, время для выполнения королевского приказа у меня будет.