– Прошу прощения? – Крылья Крючкотвора замерли. – Что ты сказала?

– Преврати Торвилла обратно. Ты ведь можешь это сделать?

Вот теперь Крючкотвор выглядел действительно сердитым.

– Конечно, не могу, нелепое ты дитя! Неужели все твои наставники ничему тебя не научили? Создания тени не занимаются магией.

– Но Торвилл говорил, что ты помогал ему…

– С перемешиванием котла, да, и с уборкой. Но никогда – с работой над заклинаниями!

– Может, ты попробуешь? – жалобно попросила Мэриголд. – Хотя бы разок?

Крючкотвор фыркнул. Он пересёк кабинет, открыл один из ящиков письменного стола, сунул туда голову и, покопавшись, извлёк длинный лист пергамента, который и предъявил Мэриголд. Пергамент был испещрён словами, написанными красными и чёрными чернилами, но Мэриголд не могла прочесть ни одного из них – наставники никогда не учили её языку теней. Однако в одном нижнем углу стояла подпись Торвилла, в другом – подпись Крючкотвора, а между ними мерцала пламенем сургучная печать.

– Когда Торвилл отправился в Царство теней, чтобы нанять меня, – наставительно произнёс Крючкотвор, – мы подписали стандартный договор. Волшебник обязуется предоставить помощнику комнату и питание, справедливую плату и безопасные условия труда, а помощник обязуется… Так, лучше я прочту соответствующую формулировку.

Крючкотвор взглянул на пергамент, прочистил горло и издал серию воплей, хрипов и страдальческих завываний.

– В вольном переводе, – сказал он, – это означает, что я должен оказывать Торвиллу помощь, когда он попросит, но не имею права заниматься магией по собственной инициативе. Ассоциация волшебников говорит, что это ради безопасности, но некоторые из нас считают, что волшебники просто не хотят конкуренции. В любом случае этот документ гласит, что, если я сделаю хоть малейшую попытку колдовать, меня тут же засосёт в портал, ведущий обратно в Царство теней. – Крючкотвор постучал пальцем по мерцающей сургучной печати. – Как видишь, на договоре стоит заклинание.

– Да, вижу.

Мэриголд не могла удержаться, чтобы не взглянуть на печать повнимательнее. Ей никогда раньше не доводилось видеть подобное. Её родители отказывались подписывать скреплённые магией документы без очень веской причины, и Мэриголд задумалась, какая же веская причина была у Крючкотвора.

– Ты не хочешь возвращаться обратно? – спросила она.

– Как ты думаешь, принцесса, зачем мне вообще нужна была эта работа? Почему я триста лет ждал, пока кто-нибудь меня выберет, собирал чемодан при каждом появлении волшебника, ходил на собеседования по крайней мере с дюжиной из них? Почему я потратил свой первый день в этой крепости на то, чтобы вымыть из волос запах серы? – Крючкотвор понизил голос, и Мэриголд подумала, не опасается ли он, что другое существо из пламени и тени может его подслушать. – Я наслаждаюсь бодрящим ветерком! Цветущими нарциссами! Свежим покрывалом снега! Мне нравится гладить свои рубашки и аккуратно складывать их в шкаф. С самого детства я мечтал именно о такой жизни.