– Это время еще не пришло, Ханна. Ты – все, что у меня есть. Пожалуйста, не бросай меня.

– Я буду рядом с тобой, Лиззи, – Ханна погладила девушку по щеке, – пока меня не сменит другой человек. Тот, кто займет место в твоем сердце. Тот, для кого ты станешь дороже всего на свете. Он будет заботиться о тебе, а я должна буду уйти.

– Я не хочу этого.

– Всему рано или поздно наступает предел, Лиззи. Теперь ты должна отдохнуть. Спи.

Элиза послушно легла и закрыла глаза. Пение Ханны подхватило ее, как пушинку и понесло вдаль. Тихий голос ласкал ее заледеневшую душу. Ханна пела и пела, а из-под плотно закрытых век по ее щекам медленно скатились две слезы, которые спрятались в складках плаща и пропали, будто их и не было.

******

Отъезд Маклинов состоялся через неделю. Элиза до самого последнего момента – пока копыта коней не загрохотали по настилу моста и за спиной не закрылись тяжелые ворота, внутренне тряслась от страха, что ее вернут, посадят под замок и больше не выпустят. Однако граф полностью вверял судьбу дочери саксонскому тану.

Гарри Маклин, в отличие от Коннора Острофа, был более внимателен к своей дочери, и его строгость распространялась только на вассалов из отряда. Наблюдая за отцом и дочерью Маклинами, Элиза все чаще ловила себя на мысли, что такого отца желала бы и для себя. Гарри тепло относился и к девушке, которую считал будущей невесткой. Однако Элиза держалась холодно и отчужденно, ни на минуту не забывая о своей роли. Вместо того, чтобы искать пути к сердцу будущего свекра, она оттачивала умение где магией, где сладкими речами подчинять себе вассалов из своего сопровождения.

Готфрида, возглавлявшего отряд английских рыцарей, все сильнее беспокоило, что его рыцари, хоть и оказывают ему знаки должного уважения, куда больше подчиняются желаниям госпожи. Он никак не мог уяснить, как его сюзерен позволил себе быть настолько недальновидным. Сколько бы граф ни утверждал, что девушка была никем и никем останется, Готфрид видел, что перед ним колдунья, которая осторожно пробует свои силы на его воинах. Его испытанные рыцари не сводили с госпожи взглядов, полных неподдельного восхищения. Старый рыцарь не мог не признать, что было в ней нечто сводившее мужчин с ума, хоть сама Элиза и не прилагала к этому никаких усилий. Глядя на нее, Готфрид вспоминал двух женщин, которых они так и не сумели уничтожить, как ни пытались. Они были такими же холодными и завораживающе прекрасными. Даже с ног до головы запятнавшим себя кровью членов Братства воинам, сама мысль о том, чтобы поднять руку на белую жрицу, показалась кощунственной.

– Вы кажетесь встревоженным, сэр Готфрид, – тихий голос Элизы нарушил его мысли. – Вас что-то беспокоит?

– Дурные места, – повел плечами старый мелит. Лошади шли по лесной тропе, вдоль могучих деревьев, кроны которых образовывали живую арку, сплетаясь в вышине. – Для засады лучше не сыскать.

Как Готфрид и ожидал, девушка не стала испуганно всхлипывать, а лишь спокойно кивнула. Она не изменилась с их последней встречи. Ее вообще невозможно было изменить. Он хорошо это знал.

– Здесь лучше ездить малым отрядом, тан Готфрид, – словно читая его мысли, проговорила Элиза. – Вы помните? Почему вы перестали меня навещать?

Готфрид промолчал, и она не стала продолжать расспросы. А старый рыцарь думал о том, сколько лет подряд рисковал собой и своим положением. Как забирал дочь Стефана из обители, якобы по распоряжению графа Острофа, и затем ездил с ней по землям Ладлоу. Готфрид знал, только Избранное дитя может заставить отступить проклятие Братства. Земля снова зацветет, зверь выйдет к охотнику, а рыба поплывет в сети рыболовов. Только Избранное дитя дает жизнь земле Ладлоу. Наблюдая за тем, как девочка ходила по засеянным полям, шепталась с деревьями, ласково касалась домашней скотины, вилланы верили, что удача их не оставит. А потом пришлось прекратить эти поездки. Люди не хотели отдавать свою госпожу, и вспыхнул мятеж, после подавления которого Готфрид прекратил попытки спасти владения Стефана. Без Элизы по землям Ладлоу медленно расползлись голод и мор. И если теперь вилланы прознают, что их Избранное дитя совсем рядом, начнется новая резня. Кроме того, Готфрида беспокоило и то, что тан Баррет, отбывший со своими людьми в сторону Страйклайда, также мог затаить злобу и устроить засаду.