Дьявольский народец заполонил улицу. Я старалась не смотреть на этих тварей. Делала вид, будто их не существует. Скоро все закончится. Я снова буду в безопасности. На обратном пути я зашла к Лиллиан и с часик поболтала с ней, дружелюбно улыбаясь, лишь бы получить то, что мне нужно. Потом вернулась домой и принялась ждать ответного звонка. И готовиться.

В пятницу ровно в шесть часов вечера в мою дверь постучали. Я знала, что Томми еще не вернулся из Чикаго, но в глубине души надеялась, что это он. Но за дверью меня ждал другой человек. Джек Уоррен. Глаза у него были все того же медово-золотого цвета, а костюм поражал своей безупречностью. В руке он держал букет роз.

– Мне очень приятно, но на свидания я не хожу.

Он склонил голову набок. Держался он расслабленно и уверенно, но о взгляд можно было порезаться, как об осколок стекла.

– А это дружеский презент, – объявил он тоном, намекавшим на обратное.

Я сглотнула, вдохнув полной грудью его узнаваемый аромат. Свежесть дождя, олеандр, нотки пушечной бронзы. Едкий, как дым фабрики через дорогу, и теплый, как бочки, в которых он хранит алкоголь. Все это были знакомые запахи, изменилась лишь их концентрация. Аромат окутал меня будто погребальный саван.

– Я же вас совсем не знаю, – сказала я, тщетно пытаясь сохранить невозмутимость. Под кожей разлилось опасное тепло.

Он улыбнулся самым уголком губ:

– А хотите узнать?

– Только мне бы вернуться пораньше.

– Не переживайте, мисс Колтон.

Непрошеное чувство вины за весь этот план схлестнулось в моей голове с армией лживых слов, которые пришлось сказать брату и моему сегодняшнему спутнику. Постукивая тростью, он шагал по асфальту к своей гангстерской машине, а я старалась не отставать. Раньше мне доводилось ездить только в стареньком ржавом «форде», и этот автомобиль не шел с ним ни в какое сравнение. Черный, блестящий, со сверкающими хромированными вставками, в которых отражалось закатное небо, чтобы потом рассыпаться бликами по дороге, он потрясал воображение.

К счастью, большую часть пути мы ехали в тишине. Любые попытки Джека Уоррена завязать светскую беседу быстро разбивались о мое молчание, и в какой-то момент он понял намек. Крепче прижимая к груди сумочку, я в тысячный раз репетировала свою речь. Целую неделю я только и делала, что готовилась, или, как изящно сформулировала это Лиллиан, «наводила справки». Проще говоря, подслушивала и не брезговала социальными саботажами.

Через двадцать минут мы остановились у ресторана. Одного взгляда на позолоченные двери хватило, чтобы понять – это заведение явно не для грязных фермеров. И хотя я выбрала для вечера свое лучшее платье, мне все равно сделалось неловко. Если мистер Уоррен и заметил, что огонек в моих глазах померк, он не подал вида. Отослав камердинера, он сам обошел машину, открыл мне дверь и протянул руку в кожаной перчатке.

Стоило нам переступить порог, как по меньшей мере с десяток человек закивали мистеру Уоррену: официанты, швейцары и гости приветствовали его как старого друга. На нас накинулись с расспросами: не забрать ли шляпу, сумочку, нужно ли особое обслуживание или «как обычно», кто я такая, усадить ли нас за «стандартный столик» или мы предпочтем местечко потише? При мне ни один человек еще не привлекал столько чужого внимания. Джек Уоррен сохранял железное спокойствие, а персонал кружил вокруг него, точно пчелы. Эта толпа буквально загнала меня за столик в дальнем углу зала. А пока мы шли по ресторану, лавируя между другими гостями, по залу пробежала ощутимая волна тревоги. Когда мистер Уоррен выдвинул мне стул и пригласил занять место, в напряженной тишине снова послышались шепотки.