Я кивала, слушала, запоминала. Лиллиан рассказала, что Маргарет Фриман – младшая дочь сенатора, ярая феминистка, которая рвется в политику, но есть у нее одна слабость – сплетни. Она не в силах держаться в стороне от скандалов. Мало кто воспринимал ее всерьез, но к ней смело можно было обращаться за информацией. И не только.

Ее сестрицу Глэдис в обществе жаловали куда больше. Однажды она закрутила интрижку с одним из Рокфеллеров и появлялась на страницах газет ничуть не реже своего отца. Ее супруг Ричард любил заложить за воротник и не блистал умом. Многие подозревали, что развод уже не за горами.

Далее последовал рассказ о Теодоре Гринли, знаменитом пианисте, который заявлялся на вечеринки трижды в неделю. Потом мне указали на Говарда Дэниелса, потомственного богача и филантропа, который при этом не брезговал подзаработать на кабальном кредитовании. Лиллиан предупредила, что стоит держаться подальше от Агнес, Нелли и Люсиль Морриган – трех сестриц, которым повезло выйти замуж за мужчин, занимавших на социальной лестнице куда более высокое положение, и которые готовы были на клочки разорвать всякого, кто встанет у них на пути. Еще и одиннадцать не пробило, а я уже знала, как зовут половину гостей в зале, какой карьерный путь они проделали и каково их положение в обществе. Все это было банально и скучно, но я понимала: если Лиллиан права, все эти сведения способны сослужить мне добрую службу. Если иметь правильные связи и знать нужные имена, можно повернуть ситуацию в свою пользу. Найти способ погасить долг за дом, пока еще не слишком поздно.

Пока я выслушивала долгий рассказ о Хелен Маккинли и ее брачных злоключениях, мой взгляд привлекла одна дама. И не только мой: на нее тут же все обратили внимание, будто мотыльки полетели на луч света. Дама способна посоперничать в красоте с самой Лиллиан. Высокая, гибкая, она могла похвастаться кожей цвета слоновой кости и волосами темнее смолы. Одета она была во все черное: платье, чулки, обод на голове, даже перчатки – все было одного цвета. Она неспешно прошлась по сцене, не обращая внимания на похотливый взгляд певца и на то, что барабанщик сбился с ритма, и со скукой посмотрела в зал. Разгневанная богиня, с издевкой глядящая на свою паству. На этом странности не заканчивались. Еще у нее была…

– Это что…

Лиллиан закатила глаза:

– Да-да. И она настоящая.

Хотя наряд этой красотки впору было назвать траурным (если учитывать только цвет, а не длину, – да, пожалуй, ее платье было самым коротким в зале), украшал его весьма пугающий и интригующий аксессуар. Крупная змея, золотая, как само солнце, обвивала изящную шею. Хвост тянулся вдоль точеных плеч и ниспадал на грудь, точно ожерелье. А верхняя часть змеиного туловища обмоталась вокруг руки – от плеча до запястья. Массивная голова покоилась на кисти, которая сжимала бокал со все тем же ярко-зеленым напитком.

– А еще очень ядовитая, – добавила Лиллиан. – Поговаривают, что она натравливает свою гадюку на всякого, кто ей досаждает, и это, поверь мне, отнюдь не пустые сплетни.

Казалось бы, тут-то моему любопытству пора было успокоиться. Как ни крути, а дамочек, которые носят ядовитых змей как шарфик, лучше обходить стороной. Но мое внимание уцепилось и за другие детали. За холодное выражение лица, за суровый взгляд, за то, как дама сошла со сцены в толпу, точно королева, которая ждет, пока все падут пред ней ниц. От нее веяло какой-то мрачной энергией, которая мгновенно заполнила наш угол комнаты и словно бы выбила из легких весь воздух. Казалось, дарить этой роковой красотке свое внимание – значит иссушать свою душу, но отвести взгляд было куда страшнее.