Глядя в окно на Аравийское море, Первин думала про те четыре года, что прошли с момента, когда ей присудили раздельное жительство с мужем, Сайрусом Содаваллой, за которого она так неосмотрительно вышла замуж вопреки желанию родителей в возрасте восемнадцати лет. Прожив в этом катастрофическом браке полгода, Первин сбежала от мужа и могла лишь благодарить судьбу за то, что родители пустили ее назад к себе в дом и позволили использовать девичью фамилию.

Парсийский брачный суд отказался расторгнуть брак – в результате Первин оказалась в том же чистилище, что и кружащие в небе вороны. Она могла жить нормальной жизнью в качестве дочери своих родителей, могла стать тетушкой детям Растома и Гюльназ, но никогда ей теперь не выйти замуж, не построить собственной семьи.

Муж Первин, с которым она больше не общалась, страдал неизлечимым заболеванием, и вот уже несколько лет родители выхаживали его в Калькутте. Первин знала, что и сами Содавалла, и все в их кругу считают ее бессердечной женщиной, бросившей супруга в беде. Тем более что замуж за него она вышла по собственной воле. Почти никто не знал об издевательствах и изменах, которых столько было за их краткий брак.

Двойной скандал – ее замужество по любви, а потом уход от мужа – сильно сотряс семейство Мистри. Поэтому теперь Первин приходилось проявлять особую осмотрительность при общении с мужчинами. И если сесть в одно такси с пожилым человеком вроде мистера Вадьи еще было можно – в силу его возраста и дружеских отношений с ее родными, – то из-за разговоров с англичанином в отеле могли поползти неуместные сплетни.

Зачем ей рисковать? Ей очень нравилось поприще поверенного. Прорабатывая контракт на аренду недвижимости или решение делового спора, она способствовала строительству Бомбея. Ее чувство долга перед родным городом было почти так же сильно, как и чувство долга перед семьей.

Глядя вниз на променад рядом с гаванью, Первин заметила нескольких человек, вышедших на раннюю прогулку. В этом районе, безусловно, было безопасно – и когда еще у нее появится возможность погулять вдоль берега Аравийского моря?

Первин быстренько оделась, умылась, оставила на столе записку о том, что вышла погулять, но вернется к завтраку в половине девятого.

Сама спустилась вниз на лифте, радуясь такой самостоятельности.

За стойкой портье стоял тот же англо-индиец, который раньше ее регистрировал; он прочистил горло:

– Мадам, могу я спросить, куда вы направляетесь?

Ее задела его назойливость.

– На прогулку.

– Одна? – спросил он с нажимом.

Она дала выход раздражению, ответив не менее резко:

– А постояльцам-мужчинам вы тоже задаете этот вопрос?

Портье расправил плечи и бросил на нее презрительный взгляд:

– Мы предупреждаем всех гостей, что наши дурваны охраняют только территорию рядом с отелем. При нынешнем положении дел в городе мы рекомендуем всем оставаться в их поле зрения.

Эти слова напомнили ей о том, что произошло накануне: незнакомые мужчины сперва рассматривали ее, потом бросились в нападение. Первин слегка запрокинула голову, чтобы смотреть портье прямо в глаза, и сказала:

– Я просто пройдусь по променаду, посмотрю на море.

– На участке, где стоят скамейки, вы в безопасности.

Сильны ли были беспорядки прошедшей ночью? Первин взглянула на стопку газет на стойке. Выбор был велик, не только «Таймс оф Индия» и «Интернэшенел геральд».

– Газеты бесплатные?

– Да. Коридорный принесет их в номер вашего отца в течение получаса.

– Скажите… а могу я одну взять прямо сейчас?

Портье приподнял брови, будто сама мысль о том, что женщина может читать газеты, показалась ему неподобающей. Но тут, видимо, вспомнил девиз отеля – «Гость ваш Бог» – и кивнул: