Хотя я предпочитаю шлюху джинсовой одежде. Я с удовольствием засовываю свой член во влажную, теплую дырочку. Не то чтобы в жесткие штаны.

Я вскрываю еще одну скорлупку.

– Ты случайно не знаешь, где я могу найти Венди Дарлинг?

– Кто? – Старик переступает с ноги на ногу, его стоптанные ботинки шаркают по булыжной мостовой.

– Венди, Дарлинг, – говорю я громче.

Он качает головой.

– Жаль.

Снегопад усиливается, покрывая булыжники мостовой.

– Ну и погодка, а? – Я разбиваю еще одну скорлупу, и осколки падают на снег у моих ног.

– В Неверленде никогда не бывает снега, – сообщает он.

– Как ты думаешь, в чем причина?

Старик снова переступает с ноги на ногу, и тележка стонет, когда он опирается на нее, используя как опору.

– Мой дед говорил, что плохая погода – это когда бог пытается нам что-то сказать.

– И что, по-твоему, он пытается нам сказать?

– Что мы в полной заднице.

Я смеюсь и глажу старика по голове.

– Ты просто прелесть.

– Ты собираешься заплатить за это? – Он указывает на пакет с арахисом в моей руке.

– Ты собираешься заставить меня?

Его правая рука начинает дрожать. Он быстро прячет ее за спину. Он не смог бы заставить меня, даже если бы захотел.

Я роюсь в кармане, достаю монету и бросаю ему. Он, может, и старый, но ловит ее легко, хотя это движение едва не выводит его из равновесия. Он протягивает ладонь, чтобы рассмотреть монету. Это в два раза больше, чем то, что он нарисовал белой краской на своей тележке с арахисом. Прямо рядом с арахисом Поттера. И еще:

«Лучшие орехи в Неверленде».

Не спорю.

– Тебя это устраивает? – Спрашиваю я его.

– Это просто замечательно.

Сгущаются тучи, скрывая свет с городской площади. Я поворачиваю обратно к дороге.

– Надеюсь, бог сохранит тебя, старик. Было бы жаль потерять эти вкусные орешки.

Стражники у ворот дворца фейри пропустили меня без каких-либо проблем. На самом деле, они выглядят довольно подавленными.

Полагаю, это не так уж неожиданно, учитывая, насколько они неумелы в своей работе.

Но когда я вхожу во дворец через южные ворота, я лучше понимаю, почему они не справляются со своими обязанностями.

Во дворце царит хаос.

Не тот хаос, который вы можете увидеть, как торнадо или отрубленная голова. Более спокойный вид. Как гудящая энергия толпы, собравшейся вокруг бомбы и ожидающей, когда она взорвется.

Никто не кричит, но у меня складывается отчетливое впечатление, что все безмолвно кричат.

Все еще держа в руке чашку с орехами, я направляюсь в тронный зал, проходя мимо групп фейри. Большинство из них одеты по-королевски – в пальто, расшитые золотой нитью, или в платья, расшитые драгоценными камнями.

Что само по себе тоже не является чем-то необычным. Я провел много времени при королевских дворах, и некоторые из них всегда были одеты сногсшибательно. Ремальди никогда никуда не ходили, выглядя менее чем неприлично богатыми.

В последний раз, когда я был во дворце фейри, там было больше сдержанности, как будто они привыкли одеваться повседневно и надевали все самое лучшее только тогда, когда им нужно было произвести впечатление или отпраздновать.

И если они не были заинтересованы в том, чтобы произвести впечатление на приезжий островной двор, то во что же они одеты сейчас?

Я останавливаю проходящую мимо фею с крыльями цвета жемчуга и в темноизумрудном платье, расшитом нитками в тон.

– Где ваша королева? – спрашиваю я ее.

Девушка куда-то спешит, и первое, что отражается на ее лице, – это раздражение. А потом она замечает мою окровавленную и изодранную в клочья рубашку и стискивает зубы в глубокой гримасе.

И тут ее взгляд останавливается на моем лице.