– То есть ты утверждаешь, что криками и оскорблениями оказываешь Косте услугу?

– Да. Я даю ему шанс развиться, стать немного лучше.

– Господи, Андрей… Что за бред? Посмотри правде в глаза, ты никого не делаешь лучше. Ты просто вспыльчивый, неуравновешенный болван, который ищет оправдание своим поступкам.

– А ты просто очередная сучка, которая запрыгнула ко мне в постель и теперь пытается учить меня жизни.

– Ну все, с меня довольно!

Лицо Камиллы пропало из виду, и Лапшин по звукам догадался, что она поспешно собрала вещи и начала одеваться в дальнем углу комнаты. Приподнявшись над краем кровати, он увидел, как она застегивает молнию на символической юбке.

– Куда ты? – с досадой проговорил юноша. – Тебе же нравится, когда я называю тебя сучкой!

– Андрей, ты скотина! – Камилла резво собрала волосы в хвостик и стянула их резинкой. – И как я могла с тобой связаться? С тобой же минуту поболтаешь – и сразу понятно: скотина! Ты – скотина и мудак! Можешь считать, что я тебе сейчас услугу оказываю, даю шанс развиться.

– Ты такая сексуальная, когда шумишь, – подобно опытному хищнику, Андрей держался от девушки в паре шагов. Не сокращал дистанцию, зная, что если спугнуть антилопу, догнать ее уже не удастся.

– Не надейся, что я останусь. Я, может, и сучка, но не до такой же степени!

Один рывок – и жертва обездвижена. Камилла вскрикнула, извернулась, но выскользнуть из суровых мужских объятий не смогла. Каким-то чудом высвободила руку, влепила Андрею смачную оплеуху, но тот даже не шелохнулся.

– Этой ночью ты моя, – прошептал он, не ослабляя хватки. – Завтра делай, что захочешь, но сегодня ты моя собственность.

Она вдруг перестала биться, обмякла, и Лапшин ощутил, как жаркое тело Камиллы послушно повинуется его воле. Без лишних сантиментов он бросил ее на кровать лицом вниз, повыше задрал юбку и обеими руками дернул на себя колготки, туго обтягивающие бедра девушки. Заодно с ними соскользнули и трусики, оголив роскошные округлости ягодиц…

Наутро Камилла никуда не исчезла. Андрей провстречался с ней еще два месяца, пока она не надоела ему окончательно.

На кухню с опаской прокрался бело-рыжий котяра, покрутился у ног Лапшина, понюхал его носки. Затем вернулся ко входу, где стояла пластиковая плошка, и угрюмо уставился на ее пустоту.

– Я тоже зверя заведу, – как бы невзначай отметил Андрей.

– Даже так? – Михеев открыл холодильник и озадаченно порылся в его недрах. Извлек оттуда початую банку дешевого корма в консервах и вытряхнул содержимое в плошку, попутно разбрызгав жижу на обои. Судя по изобилию уже имевшихся на стенах пятен, между Михеевым и опрятностью стоял не только алкоголь. – Не слишком на тебя похоже. Наверное, Лике неуютно на новом месте? Ты ведь говорил, у ее родителей собаки?

– Две: ротвейлер и померанский шпиц.

– Хехе, папа и мама!

– Вроде того… Но насчет моей затеи ты не угадал, не обольщайся. Лика тут не замешана. Разве что косвенно.

– Значит, питомца хочешь лично ты?

– Лично я. Мне кажется, это честно: у тебя в доме появится ребенок, а у меня кошечка. Или черепашка, я еще не определился.

– Какие-то странные шутки ты шутишь. Допустим, Лика – не первая, кого ты удостоил чести варить себе борщ. Но черепашка… Это уже звоночек. Ты, дружище, часом не заболел?

– Не знаю. Может, это и болезнь. Я думаю, пора мне остепениться, войти в какую-то колею.

– Бросить покер, найти нормальную работу?

– Даже и не мечтай! – Андрей тщеславно ухмыльнулся. Отчасти потому, что непослушные кожурки мандарина перед ним наконец-то образовали слово «жопа». – Но масштабы катастрофы ты оцениваешь верно. Мы с тобой люди, мягко говоря, не посторонние, поэтому выложу все без утайки: замыслил я жениться.