– С какой стороны? – спросил бог.

Персефона мгновение смотрела ему в глаза, а потом подняла его руку и прижала к своему боку. Ее удивила собственная дерзость, но она была вознаграждена его теплым исцеляющим прикосновением. Она застонала и прильнула к нему. Если бы в эту секунду кто-то вошел в комнату, то мог бы подумать, что Аид слушал сердце Персефоны, судя по их позам, – бог сидел у нее между ног, повернув голову в сторону.

Она сделала несколько глубоких вдохов, пока боль ушибленных ребер окончательно ее не оставила. Секунду спустя он повернулся к ней лицом, но не отодвинулся.

– Лучше? – Его голос был низким – хриплый шепот, от которого у нее по спине побежали мурашки. Богиня поборола желание поежиться.

– Да.

– Теперь плечо, – сказал он, поднимаясь.

Она хотела взглянуть на рану, но Аид остановил ее, положив ладонь ей на щеку.

– Нет, – сказал он. – Вам лучше не смотреть.

Он направился в соседнюю комнату. До богини донесся звук текущей воды. Ожидая, когда он вернется, Персефона легла на бок, умирая от желания закрыть уставшие глаза.

– Проснись, моя дорогая. – Голос Аида был таким же, как его прикосновение, – теплым, обволакивающим. Он снова сел перед ней на колени, и у нее не сразу получилось сосредоточить на нем взгляд.

– Простите, – прошептала богиня.

– Не извиняйтесь, – произнес он и начал смывать кровь с ее плеча.

– Я могу сама, – сказала она и начала подниматься, но Аид удержал ее на месте и посмотрел в глаза.

– Позвольте мне. – В его глазах было что-то такое необузданное и первобытное, что Персефона поняла – с ним лучше не спорить, – и просто кивнула.

Его прикосновения были нежными и аккуратными, и она закрыла глаза. Чтобы он знал, что она не спит, девушка стала задавать вопросы:

– Почему в вашей реке плавают мертвецы?

– Это души, которые были похоронены без монет, – ответил он.

Она открыла один глаз.

– Вы до сих пор это делаете?

Бог усмехнулся. Персефона решила, что ей нравится, когда он улыбается.

– Нет. Это древние мертвецы.

– И что они делают? Кроме того, что топят живых.

– Это все, что они делают, – как ни в чем не бывало ответил он, и богиня побледнела. Потом она осознала, что это и было их назначение. Никого не впускать, никого не выпускать. Любому, кто проникнет в подземное царство без ведома Аида, придется пересечь Стикс, и едва ли кому-то удастся выжить.

Она замолчала. Аид закончил промывать ее рану, и она снова почувствовала, как ее пронизывает его исцеляющее тепло. На плечо ушло гораздо больше времени, чем на ребра, и она задалась вопросом, насколько серьезной была рана.

Закончив, Аид пальцами приподнял ее подбородок.

– Переоденьтесь, – сказал он.

– Мне… не во что переодеться.

– У меня есть кое-что. – Он помог ей встать, завел за ширму и протянул короткий халат из черного атласа.

Она взглянула на ткань, потом на него.

– Полагаю, это не ваш?

– В подземном царстве есть все для гостей всех сортов.

– Спасибо, – отрывисто ответила она. – Но я не думаю, что готова надеть что-то из того, что носили ваши любовницы.

Ей хотелось, чтобы он сказал ей, что у него нет никаких любовниц, но вместо этого он лишь нахмурился:

– Либо это, либо вообще ничего, Персефона.

– Вы не посмеете.

– Что? Раздеть вас? С радостью и с гораздо бо́льшим энтузиазмом, чем вы себе представляете, миледи.

Девушка мгновение гневно взирала на него, после чего ее плечи опустились. Она была измотана, разбита и совершенно не готова бороться с богом. Она взяла у него из рук халат.

– Ладно.

Аид оставил Персефону одну, чтобы она переоделась. Она вышла из-за ширмы в халате и сразу же попала под взгляд Аида. Несколько долгих секунд он смотрел на нее, прежде чем прокашляться, забрать у нее мокрое платье и повесить его на ширму.